Дин осторожно положил ей на плечи руки.

– Извини. Я не ожидал, что ты воспримешь мои слова так близко к сердцу. Почему бы нам не пожениться и тем самым не избавить себя от подобных разговоров?

– Я бы не назвала это веской причиной для нашего брака.

– Кэт, я хочу видеть тебя моей женой совсем не поэтому, – сказал он, поворачивая ее к себе лицом.

О чем бы они ни говорили – о погоде, любимом сорте мороженого, национальном долге, – разговор неминуемо возвращался к этой теме. Кэт закрыла глаза.

– Не хочу сейчас говорить об этом, Дин.

– Хорошо. Подожду. Я терпелив.

– Я знаю.

– Наша свадьба не обязательно должна быть объектом внимания прессы. Мы можем улететь в Мексику или в Лас-Вегас, прежде чем хотя бы один репортер пронюхает о наших намерениях.

– Дело не в этом.

– Тогда в чем же? – с нажимом спросил он. – Только не надо говорить мне, что ты не хочешь расставаться с домом в Малибу или боишься пожертвовать своей независимостью. Это старые заплесневелые доводы. Если ты намерена и дальше отшивать меня, тебе придется придумать более убедительные возражения.

– После операции прошло всего полтора года, – тихо произнесла она.

– И что?

– То, что ты рискуешь обременить себя женой, которая будет проводить большую часть своей жизни, да и твоей тоже, в кардиологической клинике.

– У тебя нет ни единого признака отторжения тканей. Ни единого, – сказал Дин и выразительно поднял указательный палец.

– Но кто поручится, что они не появятся позднее? Некоторые годами живут с пересаженным сердцем, а потом бац! Без какой-либо видимой причины начинается отторжение.

– Некоторые умирают от причин, не имеющих отношения к сердцу. Вообще-то любого человека с вероятностью один на миллион может убить разряд молнии.

– Я говорю серьезно.

– И я тоже. – Он немного смягчил тон. – Немало людей с пересаженным сердцем прожили по двадцать лет без признаков отторжения, Кэт. Эти люди получили новое сердце, когда подобные операции были в новинку, когда они находились еще в экспериментальной стадии. С тех пор медицинские технологии ушли далеко вперед. У тебя есть шанс прожить нормальную полноценную жизнь.

– И каждый день этой «нормальной жизни» ты будешь отслеживать основные показатели работы моего организма.

Дин озадаченно посмотрел на нее.

– Прежде чем стать твоим другом и любовницей, Дин, я была твоей пациенткой. Думаю, ты всегда будешь видеть во мне пациентку.

– Нет! – решительно возразил он.

Так она ему и поверила! Дин покровительственно возвышался над ней, как постоянное напоминание о том, что она когда-то была хрупкой и уязвимой. Он по-прежнему обращался с ней как с хрустальной вазой. Даже когда они занимались любовью, он вел себя так, будто она в любое мгновение рассыплется. Его сдержанность раздражала, вызывала ощущение, будто ее обманывают, а не лелеют. Что, в свою очередь, охлаждало ее собственную страсть.

Из опасения обидеть его она молча подавляла свое раздражение. В душе ей хотелось одного: чтобы он относился к ней как к женщине, а не как к пациентке с пересаженным сердцем. Однако требовать этого от Дина, по всей видимости, было бессмысленно.

И все же Кэт знала: его избыточное внимание к ней было всего лишь поводом. Истинная проблема заключалась в том, что она его не любила. По крайней мере, не так, как любят человека, с которым хотят соединить судьбу. Жизнь была бы намного проще, если бы она его любила. Временами ей страстно хотелось его полюбить, но увы.

Она всегда пыталась щадить чувства Дина, пока не почувствовала, что устала. Лучше быть открытой и честной.