Вячеслав Михайлович первым назвал и «общее количество жертв, понесенных Красной Армией: убитых – 737, раненых – 1862, то есть в целом – 2599 человек». На сегодняшний день официальными цифрами считаются 1475 командиров и красноармейцев погибшими, умершими от ран, пропавшими без вести и 2002 ранеными, то есть «в целом» – уже 3477 человек. Некоторые польские авторы считают эти данные заниженными как минимум вдвое и говорят о 2500–3000 убитых, а вместе с ранеными советские потери оценивают в 8000–10 000 человек.

Большая часть оказавшихся в советском плену польских военнослужащих была сразу же отпущена по домам. В лагерях НКВД оказалось 125 400 человек. Из них в 1939–1941 годах 43 054 человека передали Германии, немцы передали СССР 13 575 человек. Когда выяснилось, что пленных польских офицеров в подавляющем большинстве невозможно использовать в интересах Страны Советов, их – более 22 000 человек – расстреляли весной 1940 года.

На заседании сессии Верховного Совета, подводя итоги Польской кампании, Молотов всласть поиздевался над кичливостью и банкротством «уродливого детища Версальского договора», развалившегося в результате совместных ударов «сперва германской, а затем – Красной Армии». А также над гарантиями незадачливых польских союзников. Вспомнив о наболевшем, Председатель Совнаркома разъяснил народным избранникам, что с недавних пор «старые формулы устарели» и понятие «агрессор» наполнилось новым смыслом. Агрессорами теперь являются не Германия, оккупировавшая Польшу и всеми фибрами стремящаяся к окончанию войны, и уж никак не Советский Союз, соблюдающий строгий нейтралитет и «политически поддерживающий» стремление Рейха к миру, а поднявшие флаг борьбы с гитлеризмом Англия и Франция. Борьбы бессмысленной и ненужной рабочему классу. Во-первых, Польша все равно уже поделена, о ее восстановлении «не может быть и речи», и, кроме нас с Германией, это никого не касается. Во-вторых, «идеологию гитлеризма, как и всякую другую идеологическую систему, можно признавать или отрицать», но ставить целью уничтожение гитлеризма – преступно (в этот период большевики и нацисты, действовавшие в унисон, тщательно согласовывали друг с другом каждую формулировку и даже лексикон использовали одинаковый; в данном случае Вячеслав Михайлович развил тезис Риббентропа: «Бессмысленной угрозе английских поджигателей войны – «уничтожить гитлеризм», – что означает не что иное, как уничтожение германского народа, – с таким же успехом может быть противопоставлен такой германский лозунг, как, например, «уничтожение английской демократии». Впрочем, Риббентропа ли? Не единожды имперский министр тексты своих речей и заявлений давал на редактуру Сталину!). Поэтому советские отношения с Германским государством строятся «на базе дружественных отношений», назло поджигателям войны. После таких речей главы правительства даже лагерная охрана на Колыме прекратила в качестве ругательства употреблять слово «фашист», а из библиотек начали изымать антифашистскую литературу.

«Польское государство, правители которого всегда проявляли так много заносчивости и бахвальства, при первом же серьезном военном столкновении разлетелось, как старая сгнившая телега… Стремительным натиском части Красной Армии разгромили польские войска, выполнив в короткие сроки свой долг перед Родиной… Договор о дружбе и границе между СССР и Германией как нельзя лучше отвечает интересам народов двух крупнейших государств Европы… Европейская война, в которой Англия и Франция выступают как ее усердные зачинщики и продолжатели, еще не разгорелась в бушующее пожарище, но англо-французские агрессоры, не проявляя воли к миру, все делают для усиления войны, для распространения ее на другие страны…» – вторил Молотову нарком обороны Ворошилов.