– Тебе придётся это слушать.

– Что? – интересуется он, с замешательством смотря на меня.

С трудом держу улыбку, когда включаю ту же песню с самого начала. Эйден тяжело выдыхает, но к его несчастью, я ловлю ритм и продолжаю подпевать, покачивая головой или стуча ногой по полу.

– Самая отстойная песня, которую я слышал, – с улыбкой говорит он.

Выгнув бровь, беру телефон и вновь включаю её с самого начала, не прекращая смотреть на Эйдена.

– Серьёзно? – морщится парень.

– Ага, – качая головой, улыбаюсь я.

– Ты дочь Сатаны или у тебя просто отсутствует музыкальный вкус?

– Она просто мне понравилась.

– Да, я почти в этом уверен. Именно поэтому она даже не начала петь, а ты уже включила её снова.

Игнорирую его нападки, сосредотачиваясь на сборах. Так или иначе, чувствую, что становится легче и напряжение сходит на минимум. Мне не надоедает крутить её по кругу и видеть, как с каждым последующим разом, кривится лицо Эйдена. Забавно, что мне нравится испытывать его терпение и мучать. Когда песня начинает свой сотый круг, краем глаза замечаю, как в ритм отбивает пятка Эйдена. Едва держусь, чтобы не рассмеяться.

Перевожу взгляд на парня, который уставился в экран телефона и не замечает, что делает. Слышу щелчок входной двери и поджимаю губы, когда через отражение зеркала, вижу голову Алестера, который просунул её в дверной проём.

– Какой раз она уже играет? – интересуется он.

Улыбаюсь, отложив косметику в сторону.

– Эйден настаивал на повторе. Я уже выучила её, как мантру.

– У тебя дерьмовый вкус, чувак, – фыркает Алестер, открывая дверь шире.

– Я бы не стал ей доверять, – говорит Эйден.

Алестер пожимает плечами.

– Прости, но её я знаю больше, чем тебя.

– Пожалуйста, выключи её, это какой-то бесконечный круг пыток, – просит Эйден.

Прибавляю громкость на всю и собственному голосу даю несколько тонов выше. Эйден вновь выдыхает, а Алестер посмеивается.

– Я хочу одеться, – сообщаю я. – Оба закройте дверь с той стороны.

– Я могу остаться, – улыбается мой друг, переводя взгляд озорных глаз на Эйдена. – Предпочту, если разденется он.

– За порогом моей комнаты, вы можете делать всё, что хотите.

– Например?

– Ни в чём себе не отказывайте, – махнув рукой, говорю я.

– Да ладно, Эм, я же гей, почему я не могу остаться? – гундит Алестер.

Бровь Эйдена дёргается, а челюсть плотно сжимается.

– Потому что когда-то ты не был геем.

– Да я больше гей, чем вы натуралы. Я мог бы помочь.

– Из тебя ужасный помощник в выборе одежды и покупок. Так себе гей-друг.

– Ладно, – принимая поражение, тянет он. – Но я буду судить твой выбор по всей строгости мужского мнения. Если это будет хрень, то ты пойдёшь переодеваться.

– Вряд ли я буду слушать кого-то из вас.

– Мы оставим тебя дома и пойдём вдвоём.

– Отлично, потому что я иду не с вами, а с Вики… – по двери начинают стучать, и я радуюсь этому звуку, который выгонит их из моей комнаты. – Она, кстати, уже пришла. Будь гостеприимен, Ал.

Алестер морщится.

– Твой парень открывает дверь парню, который пришёл к тебе. Я даже не ударил его и любезно налил чай, а потом оставил вас наедине, куда более гостеприимнее?

Хихикаю, когда он закатывает глаза и покидает мою комнату. Эйден следует его примеру. Дверь за ним закрывается, и я падаю лбом на поверхность столика. Моя жизнь ужасна. Подобных ситуаций, где я между кем-то или кто-то между мной – полным-полно. Не знаю, прекратится ли когда-нибудь этот кошмар.

Проворачиваю замочек, чтобы в любой момент Вики и её нетерпеливость не ввалились на порог и не показали меня двум другим присутствующем в том виде, в котором родилась. Возможно, я бы не стала стесняться Алестера, хотя это тоже спорно, но, когда речь заходит об Эйдене, мой глаз начинает нервно дёргаться. Одна неловкая ситуация ладно, но, когда это будет вторая за час, я сойду с ума и уеду в новом платье напрямую на бал в психлечебницу.