– Уйдёшь куда?

Девушка жмёт плечами.

– Домой.

Пошатнувшись на месте, она плавно скатывается по стене, прижимая ладонь ко лбу.

– Ты много выпила?

– Стакан, – словно эхом, отзывается она. Взгляд карих глаз теряется, а её лицо становится ещё бледнее.

Обращаю взгляд к часам, на которых застыло два часа ночи и снова смотрю на девушку.

– Принести воды?

– Нет, – шепчет она. – Голова кружится… я лучше пойду.

Делаю шаг к ней, и пальцы у её висков застывают, а взгляд останавливается на моих ногах. Медленно скользя по мне глазами, она доходит до лица и напугано выдаёт:

– Не надо…

– Я просто помогу тебе лечь.

– Не надо, – почти молит она, прижимаясь к стене.

Я не совсем понимаю, как действовать в подобной ситуации. Не хочется услышать визг и почувствовать себя насильником, который тащит жертву. Приходится остановиться и не предпринимать ничего, но и стоять на месте невозможно. Я в той ситуации, которая заставляет понервничать.

– Ты можешь лечь сама? – спрашиваю я.

– Куда лечь?

– На кровать. Уйдешь, когда станет легче.

– Я не могу.

– Я могу помочь.

Девушка смотрит на меня, из-за чего становится не по себе. Лишний раз говорю себе спасибо, что не выбрал жизнь в братстве, где подобное сплошь и рядом. Всех не спасёшь, и особенно тех, кто не желает спасения.

– Я не трону тебя. Серьёзно. Просто ляг, станет легче.

Медленно выпрямляясь, она неспешно бредёт к кровати, занимая край. Всё это время остаюсь стоять на том месте, где был. Уже хочу сказать, что лечь и сесть на край – это разные вещи, но она удивляет, когда снимает туфли. Несмотря на смутное состояние, она всё равно это делает.

– Довольно предусмотрительно, – с лёгкой улыбкой, замечаю я.

– Вряд ли кто-то захочет спать в постели, где была чья-то уличная обувь.

Посмотрев на меня, она кладёт голову на подушку и закрывает глаза, продолжая массировать височную область. Ничего не остаётся, как занять вторую сторону и перекатится на спину, скрестив руки под головой.

Вряд ли я когда-то просто лежал в кровати с девушкой без будущих планов. Обычно это начиналось и завершалось сексом. Собственно, ещё до того, как спина или руки касались постели, было что-то. Сейчас в моей кровати девушка, а я не тороплюсь распускать руки, и почему-то не ловлю себя на подобной мысли, чтобы начать. Просто закрываю глаза и выдыхаю. Мне ещё не знакомо чувство желать и отказываться одновременно. Но, как известно, всё бывает впервые. Мой первый раз именно сегодня, и именно с ней.

Слушаю её учащённое дыхание, которое вскоре переходит в размеренное, как будто она успокоилась и больше не намерена представлять меня маньяком, готовым наброситься в любой момент. Есть ещё один вариант: она уснула. Чтобы убедиться, поворачиваю голову и встречаюсь с её глазами, которые неустанно следят за мной, это заставляет меня улыбнуться.

– Я не наброшусь, не смотри так на меня.

– А вдруг это сделаю я? – улыбчиво, спрашивает она.

– Было бы интересно это увидеть.

– Ты даже не спросил моего имени.

– Вряд ли насильник предпочитает знать имя своей жертвы.

Девушка пихает меня в плечо. Приятно слушать её тихий смех и чувствовать касания.

– Ты не насильник.

– Да? – смеюсь я. – А смотрела ты так, как будто я именно такой.

– Не правда.

– Правда, – улыбаюсь, возвращая взгляд к потолку.

– Не правда, Эйден.

Тут же поворачиваю голову в её сторону, выгнув бровь.

– Жертва тоже не должна знать имя своего насильника.

– Ты говоришь это, чтобы я ушла?

– Нет, но не смотри так на меня.

– Хорошо, как я должна смотреть?

– Не знаю.

– Я разбудила тебя?

– Хочешь, чтобы я соврал или сказал правду?