– Мне не поверят. Да и другие ребята уже сказали…, – попытался отказаться тот.

– Мне на твое здоровье наплевать, – оборвал я его. – Можем и сейчас добавить. С ребятами договоришься сам, чтобы изменили показания, если понадобится. Следователю скажешь, что на суде будешь настаивать на своих последних показаниях. И постарайся, Игорек, быть убедительным. Ты сам в этом должен быть заинтересован. Понял? – сердито взглянул на него. – Получится и будешь кататься на своем мотоцикле! – добавил.

– Понял, – понуро кивнул он.

– Тогда десятого ноября вместе пойдем в милицию. И лучше захвати с собой кого-нибудь из своих друзей, – я поднялся с лавочки, решив, что контроль за терпилой не помешает.

– Спасибо тебе, конечно, – заговорил Стас позже, – но где я мотоцикл возьму?

– У меня есть, – беззаботно ответил я. – А тебе нужно отличную характеристику в школе получить, если надо с директором поговори – он должен помочь, но не о том думаешь – главное, тебе не сесть.

Время уже было позднее, и поездка с Гулей на хату Хруля не получалась. Вдруг наткнемся на влюбленных позже оговоренного времени, а светить подружку перед посторонними я не хотел до встречи и выяснения отношений с Маринкой.

За три дня мы с Пашей закончили, подготовили и записали песни для продажи. Повезу к Иосифу Аркадьевичу «Милая моя, далеко» Губина, «Любовь и смерть» Цыгановой, «Ой-ё, ой-ё» группы Чайф, «Я тебя нарисовал» Нэнси, «Школа, я скучаю» и «Молодость» Рождества. Последнюю песню я записал накануне, размышляя и сожалея, что беззаботное детство и молодость уходит безвозвратно.

Дилька обиделась за то, что мы ее не взяли с собой. Хорошо, что присутствующая и понимающая Дария Мирзоевна стреножила непокорную девчонку:

– Тебя все равно на танцы не пустят. Мала еще. Вот вырастешь…, – и вздохнула, глядя на нас с Гулей.

Гуля со скрытой опаской вошла в квартиру Хруля, огляделась и первым делом занавесила окна. В комнате был наведен относительный порядок, а на диване лежала стопка нового постельного белья. Я уже знал, что Вовка не пошел учиться в ГПТУ, а остался работать на заводе, только перешел в литейку, а там самые высокие заработки у рабочих.

– Чья это квартира? – спросила подружка и подошла к фотографиям, висящим на стене.

– Вот этого мужчинки, – подошел к ней, ткнул в фото семилетнего Вовки и обнял, окунувшись лицом в гриву черных волос….

– Тебе, когда возвращаться в Ленинград? – поинтересовалась подружка, когда мы, расслабленные сексом лежали под пододеяльником, а ее головка покоилась на моем плече. Кончиками пальцев я водил по ее спине, чуть касаясь кожи.

– Прекрати немедленно! – в шутку возмутилась она и поежилась. – Ты меня специально снова возбуждаешь? А сам-то не готов! – протянула руку и пощупала опавший член.

Однако ее касание оказало волшебное воздействие и мой детородный орган зашевелился.

– Ой! – испуганно отдернула она руку и засмеялась счастливо.

– Какой ты, милый…, – прошептала, закрыв глаза, когда я вновь опустился сверху и вошел в нее….

– Ты, когда собираешься в Москву и назад в Ленинград? – вновь вернулась к интересующему вопросу, когда мы удовлетворенные одевались.

– В Москву восьмого, в Ленинград десятого.

– Мы, к сожалению, в Москву не сможем поехать с тобой, – удивила. – Дилька с классом девятого ноября едет в цирк, а я по просьбе учительницы сопровождаю класс от родительского комитета и помогаю ей. Давно обещала, еще до твоего приезда…, – виновато взглянула на меня.

– Ничего страшного. У меня все равно времени не будет, чтобы с вами погулять по столице, а мы с тобой каждый вечер можем проводить здесь. Если надо что-либо из зимней одежды, посоветуйся с мамой и напиши размеры. Сапоги вам бы не помешали, – сообщил, не глядя на ее обувку, чтобы не смущать.