Слева стояло кресло, за ним находилось огромное окно, в котором виднелся лишь кусок неба и зеленое марево деревьев, чьи ветви качались на ветру. С правой стороны всю стену занимали стеллажи с книгами и небольшой стол со стулом.

Сама кровать оказалась довольно большой. Резное изголовье темного цвета было выполнено, похоже, из того же дерева, что и потолочные балки, и украшалось по краям двумя круглыми шишками с вырезанными ящерками. Хотя нет…

Я на руках подтянулась ближе к ним, чтобы разглядеть. Нет, это не ящерки, а небольшие дракончики со сложенными крылышками. Я не смогла отказать себе и потянулась к фигуркам, осторожно касаясь пальцами. Ох, какая же красота! Невероятная работа мастера!

Тут мой взгляд наконец упал на мои же пальцы и я ахнула. Они были украшены длинными, уже начавшими скручиваться в трубочку ногтями разной степени изломанности. Поднесла ладони к глазам и ошарашенно протянула:

— Вот это да-а-а, — вышло сипло, говорить почему-то было еще сложно, а горло саднило, словно я и вовсе разучилась произносить слова или молчала пару лет. — Надо бы обрезать…

Длинные ногти мне никогда не нравились, а такой откровенный кошмар совсем не радовал. Заметив на ладонях какие-то полосы, стала рассматривать, практически уткнувшись в них носом.

— Что за черт, откуда? — Руки оказались покрыты шрамами разной длины.

— Не волнуйся, они скоро заживут и совсем исчезнут. Не все, конечно, но самые мелкие. — Я оторвала взгляд от своих рук и подняла их на незаметно вошедшую женщину.

Она держала в руках поднос, на котором стояли миска с чашкой и лежал кусок чего-то похожего на ломоть хлеба. Женщина ласково улыбнулась, не обнажая в этот раз клыки, и двинулась ко мне. Поставив поднос на кресло, она повернулась и, решительно отобрав у меня подушку, затолкала ее за мою спину. Затем расправила одеяло и перенесла поднос, водрузив мне на колени.

В нос ударил умопомрачительный запах бульона и свежего хлеба. Я схватила ложку и, опустив ее в миску с супом, зачерпнула первую порцию. Подув, сунула в рот. Почувствовала, как в мое иссушенное горло полилась благословенная жидкость, прикрыла глаза и замычала от удовольствия. Женщина присела в кресло рядом и произнесла:

— Не торопись, дитя, ешь по чуть-чуть.

— Ха! Вы пробовали эту вкуснятину?! М-м-м! — Я демонстративно закатила глаза от удовольствия, а гостья заливисто рассмеялась.

— Ты совсем ребенок. — Ее глаза вмиг погрустнели, и она одарила меня ласковой и полной жалости улыбкой. — Ешь, я пойду. Чуть позже к тебе придет тор Кер.

— А-а-а, — начала я, но она, приподняв ладонь, добавила: — Пока ешь, потом тебе все расскажут и ты сможешь задать свои вопросы. К тому же я принесла тебе ножнички. Ты же хотела подрезать ногти?

Женщина медленно поднялась, выразительно посмотрела на мои руки и направилась к выходу, не оборачиваясь. А я тяжко вздохнула и продолжила есть.

Примерно через десять минут, когда я уже закончила с супом и руками, дверь в комнату снова приоткрылась и вошел тор Кер. В руках он нес несколько больших и толстых книг. Под моим внимательным взглядом мужчина пересек комнату, положил книги на стол и, развернув ко мне стул, сел рядом. Я уже открыла рот, чтобы задать первый вопрос, когда он поднял руку в уже знакомом останавливающем жесте.

— Подожди, дитя. Я понимаю, что у тебя очень много вопросов. Но для начала я должен узнать то, что ты помнишь о себе. Именно так: все, что ты сейчас помнишь. Все, к чему есть доступ у твоего сознания. Часть я заблокировал. — На этом моменте я встрепенулась и попыталась возмутиться, но он повторил привычный жест. — Это необходимо для твоей же безопасности. Безопасности твоего рассудка и сознания. Устраивайся поудобнее, наш разговор будет долгим. Расскажи, что ты помнишь самое последнее? Что было перед тем, как ты проснулась?