И то правда, Эдна не могла нарадоваться на мой воспрявший аппетит. Раньше ей приходилось хитростью и уговорами запихивать в госпожу хоть кусочек рябчика, а теперь та сама требовала обед, да посытнее. Еда здесь была добротная и разнообразная, хотя и пресновата на мой вкус. Я подёргала Радвина за рукав, как в детстве:

— Поужинаешь со мной? Заодно убедишься.

Он не дал себя сдвинуть. Да и кто бы смог, парень вымахал за последние годы так, что большинству приходилось задирать голову в разговоре с ним. Он с явным неудовольствием обернулся на дверь.

— Не могу, нужно спешить обратно. Я вырвался всего на час, а нужно ещё заехать в «Четыре дуба», оповестить там всех… Пора мне, Рири. Ещё свидимся завтра.

Мы торопливо обнялись на прощание. Радвин слетел с крыльца, в мгновение ока вскочил в седло и был таков. Сейчас он доскачет до конца гравийной дорожки и свернёт к югу — там, среди густого парка вековых дубов, раскинулось имение Эплбри.

Я вышла следом, кутаясь в шелковистый палантин. Смотрела вперёд, пока тёмная фигурка не растворилась в сумерках, и пыталась связать воедино мысли. Трескучий их рой грозил разорвать мою голову в клочья.

В памяти Айрис королева родила близнецов.

7. Глава 7

Поспать удалось всего четыре часа, но проснулась я сама. Подскочила, как по будильнику. Голова была пустая, что пришлось очень кстати. Сны сбивали с толку, рисовали картины иной жизни, где здания до небес сверкали стеклом и металлом. Всякий раз это была одна и та же улица. Я шла по нагретому солнцем тротуару и знала, что сейчас что-то случится. Но всегда просыпалась за секунду до, холодея от страха.

Побудки эти порядочно раздражали. Если моя голова хотела что-то сообщить, ей следовало выбрать более приятный способ.

Я выбралась из-под тяжёлого одеяла и как следует потянулась, кряхтя, как старый диван. Волнение потихоньку давало о себе знать. Из-за помолвки длиною в жизнь Айрис не была представлена ко двору — обычай, намекающий, что женщин там ждут лишь в качестве потенциальных невест. А фрейлиной королевской семьи могла стать только замужняя, так что девчонка застряла между небом и землёй, и порога дворца ни разу не переступала. Кое-какие представления об этикете у неё имелись, но все они были умозрительными.

Репетируя, я присела в сложном поклоне, растягивая подол сорочки в стороны. Одну ногу требовалось вывести чуть вперёд, балансируя на другой. В первой попытке я едва не упала и заподозрила, что все эти правила нужны только для того, чтобы издеваться над придворными. Спину — гнуть. Носок — тянуть. И следить, чтобы лицо не перекосилось от натуги.

В этой позе жертвы этикета меня и застала Эдна. Она ничего не сказала, но так старательно прятала улыбку, что я махнула рукой на упражнения — авось, никакая монаршая особа ко мне не обратится.

Недостатка в платьях у Айрис не было, она питала прямо-таки одержимую страсть к одежде и тратилась на неё без оглядки на счета. Горничные приволокли гору оборок и лент, разложили на всех доступных поверхностях и в шесть рук принялись наряжать меня, будто куклу. От такой прыти я сперва опешила и сопротивлялась, но потом попривыкла. Корсажи щетинились таким количеством крючков и завязок, что одна бы я точно не справилась.

По правилам, надеть я могла только фамильные цвета Вилфортов: «свежий плод персика» и «небо над Инсборо». И если с персиком всё было ожидаемо — розово-золотистый оттенок, приятный глазу, — то «небо» меня удивило. Вместо голубого или синего ткани переливались серо-стальными тонами. Видимо, погода в Инсборо была хронически скверной.