– Тем не менее калифа вы в этом убедить не смогли.

– Керим верит в неприступность их орбитальных укреплений и считает, что они способны выдержать любой натиск. У меня порой складывается такое впечатление, будто он живет в какой-то иной реальности.

– Докажите ему, что он ошибается, – предложил я. – Или… он не так уж и ошибается?

– Левант очень хорошо укреплен, – сказал Реннер. – Но неприступных планет нет. Я мог бы взломать его оборону даже сейчас, когда у Империи мало кораблей. Но штурм не обойдется без потерь, а в ситуации, когда каждое боевое судно на счету, мы не можем позволить себе эти потери.

– Что ж, по крайней мере, это честно.

– Кроме того, нам не нужен сам Левант. Нам нужны его ресурсы, его производство, отлаженное и функционирующее. Если мы возьмем Калифат силой, вряд ли его население будет радо нас видеть. Нам придется завозить своих специалистов, ставить охрану… Нет, дружба между нашими государствами куда более выгодна.

– И какой план?

– Как только мы закончим наши дела здесь, мы отправимся на Левант, – сказал Реннер. – Там вы заявите свои права на трон, а имперский супердредноут послужит достаточным основанием, чтобы левантийцы отнеслись к вашим требованиям всерьез.

– Хороший план, – одобрил я.

– Я расскажу вам подробности, пока мы будем лететь. Если вы согласитесь, конечно.

– А у меня есть выбор?

– Я надеюсь, что нет, – развел руками кленнонец. – Речь идет не о моих интересах, не о ваших интересах и даже не об интересах Империи. На кону стоит нечто большее, как бы пафосно и высокопарно это ни прозвучало.

Прозвучало это довольно пафосно и высокопарно, но если ситуация именно такова, какой ее описывал Реннер, то он прав.

– Раз уж мы союзники, то почему бы вам не разблокировать терминал корабельной Сети в моей каюте? – поинтересовался я.

– Вы читаете по-кленнонски?

– Со словарем, – фыркнул я. – Неужели у вас нет программы-переводчика?

– Может быть, и есть, – сказал Реннер. – Это новый корабль, и мне точно не известно, что загружено в его базу данных. В любом случае, я отдам приказ, и, когда вы вернетесь в свою каюту, терминал уже будет разблокирован и готов к работе.

– Чудесно, – сказал я. – Но, пока я не вернулся в свою каюту, мне хотелось бы прояснить еще пару вопросов.

Реннер кивнул:

– Спрашивайте.

Мне показалось, или он на самом деле немного напрягся?

– Известно что-нибудь насчет девушки, о которой вы спрашивали? Капитан Штирнер, я просил, чтобы ваши люди достали ее из холодильника…

– Она еще на «Одиссее», – сказал Реннер. – Ее доставят на «Таррен», как только это будет возможно по медицинским показаниям.

– Но с ней все нормально?

– Насколько мне известно, да.

– Это хорошо, – у меня немного отлегло от сердца. – Как вы поступите с генералом Визерсом?

– Это решать не мне, а императору, – сказал Реннер.

– А что насчет остальных? И как вы намерены поступить с «Одиссеем»?

– Мы не можем тащить его за собой. Полагаю, мы оставим его здесь.

– С экипажем в состоянии криостазиса?

– Они смогут продолжить свой путь, куда бы они ни направлялись, – хмыкнул кленнонец.

– А как быть с теми, кто уже разморожен? Вы отправите их обратно?

– Скорее всего. Естественно, девушки, о которой мы говорили, это решение не коснется. Или вы хотите попросить за кого-то еще?

– Вообще-то да, – сказал я. – Хочу. Меня беспокоит судьба полковника Риттера. Я хотел бы, чтобы он отправился на Левант вместе с нами.

– Зачем вам это?

Чертовски хороший вопрос.

Отчасти потому, что полковник Риттер попросил меня не дать кленнонцам отправить его обратно на «Одиссей», причем сделал это по-русски. А отчасти потому, что в этом мире осталось не так уж много людей, которых я знаю. Вторую причину я и озвучил Реннеру.