Вот и о братьях своих мы знали. Да и сложно не знать, когда Вороны, Совы и Ястребы давно уже выступали единым клином, одним кулаком били. Союзные договора кланов были подтверждены уже не первым поколением. Даже думали может породнимся... Всё-таки с приходом в наш мир драконов, срок жизни у птиц сильно сократился. И о потомстве уже начинали думать едва сами из детского возраста выходили.
Но всё же, птиц не неволили. Пару выбирали всё больше по сердцу. Оттого и ходили наши старшие пока не сговоренные, да неженатые. Поэтому и молва людская понеслась, мол ведущие общий клин птичьего народа судьбами своих детей оплачивают мир для всех птиц. Принимаем нелёгкую долю по воле Отца Всех Птиц.
- Эх, и совета спросить не у кого. - Вздохнул Буреслав. - У меня даже вон, Урфин, и тот филин серьёзный, холостой. Да и в доме женщины давно не было. Мама ушла, ты в обители...
- Слушай, я же тоже с мужчиной не жила. Не паникую же. - отмахнулась я от знакомой темы. С Яромирой и Талирой мы не одну ночь это обсуждали. - Да и смысл? Явно же у драконов другие порядки и уклад иной. Придётся, как в бою, на месте решать.
- Тут ты права. Мелкая, а не поспоришь. Но корня змеегона я на северных болотах добыл. С собой возьмёшь. - Заявил брат.
- Это зачем? - удивилась я.
- Ну... Муж-то у тебя, как ни крути, змеем оборачивается. Может подействует? - ухмыльнулся брат.
- Угу, только там кругом змеи, это же сколько змеекорня надо? - пробурчала я, утопая пальцами в мягком оперении Гаруна. - Пока всех прогонишь!
- Всех не нужно! Мужа со свету сживëшь и все, обратно домой. Серебряный и так седой весь. То ли возраст, то ли нервы поистрепал. Короче, сложно быть не должно.
- Сам тоже так делать будешь? Поживёшь с драконницей, а потом пусть домой возвращается? - уточнила я.
- С ума сошла? А если она в тягости будет? - возмутился Буреслав. - Нет уж! И сама сбежать надумает, поперёк болота горы из топей подниму!
- Не надорвëшься? Горы-то поднимать? - засмеялась я выходя следом за братом к стреноженным лошадям.
- А чего там надрываться, с иллюзии-то? - оскалился в усмешке Буреслав. - Урфин, ты чего опять нахохлился? Опять настроение поганое?
- Чего это он? Приболел? - забеспокоилась я.

• - Ууг, - ещё больше нахохлился филин и вообще опустил голову чуть ли не спрятавшись под крыльями.
  Мой Гарун мягко прищемил клювом мочку уха, заставляя обернуться к себе. В мыслях замелькали образы тёплых гнёзд, выстеленных пухом, совиных танцев с широко распахнутыми крыльями и рыбной охоты над незамерзающими быстроводными реками.
  - Вон оно что! - погладила я братова спутника по крылу.
  В конце зимы филины и белые совы открывали сезон брачных танцев и ухаживаний. Самочки капризничали, проверяли гнёзда, ждали, какую добычу принесёт самец. Решали, сможет ли прокормить её в период высиживания птенцов. Самцы пережившие вторую зиму и холостые заранее начинали строить гнезда, или искать подходящее дупло. Выстилали сухим мхом, поверх которого клали толстый слой собственного пуха с груди и живота. Заботливо готовили теплую и мягкую перину, в которой яйца с будущими птенцами не замёрзнут, даже если самочка вынужденно отлучится. А вот в конце лета птенцов выводили "в люди". Родители прилетали на большие птичьи собрания - базары с заполошно машущими крыльями птенцами-перволетками.
  Уже и одного года с Урфином и даже его младшие братья-сëстры давно стали родителями. И не по одному разу. Кто-то уже гордо зыркал в сторону выросших птенцов, появившихся уже со своим потомством. А Урфин всё был один.