Мозг дает ногам посыл оторваться от пола и двигаться в зал с посетителями, где уже заждалась подруга, но бывший не отлипает, старается привлечь к себе мое внимание. Теребит пальцами отросшую светлую челку, волнуясь из-за того, что я немногословна с ним.

— Ань, слушай, — тянет резину, лишь бы меня задержать, — как-то не по-людски мы расстались с тобой…

Неужели? Хочет извиниться за свое свинское поведение?

— Ты бросил меня на дороге... мерзнуть, — напоминаю ему, вдруг забыл.

— Я не бросал, мне нужно было остыть, — уже чешет затылок, чувствуя себя неловко. — Ты же знаешь…

Я все помню. Он тоже не страдает амнезией.

Просто психанул не по-детски. Сел в тачку, когда откопал ее от сугроба, в который мы угодили по дороге на дурацкую вечеринку его братца, и дернул прочь.

Я думала, он шутит, он вернется. Но нет.

Хорошо, что через пять минут прибыла помощь его друзей, они меня и подобрали.

— Я быканул, прости. Но ты меня довела, — издает горький смешок.

И в правду, обхохочешься.

Да, я могу. И не только довести. Но это не повод, чтобы так со мной поступить.

— Я бы еще поняла, если бы ты отвез меня в психушку в тот день, — выдавливаю кислую усмешку, вспоминая, свой сумасшедший ор на него. — Но ты подверг меня опасности.

Зачем мы ворошим прошлое, стоя воле каких-то туалетов в неприметной закусочной? Ведь уже давно не болит и не беспокоит.

Ведь мне наплевать.

Почему я вообще с ним разговариваю?

— Я хотел тебя всего лишь проучить, — Сергей нервно проводит пятерней по светлым волосам, точь-в-точь как у его брата. — Я бы тебя не оставил, если бы не был уверен в том, что ребята вскоре подтянутся.

Он так легко обо всем рассуждает, как воздух портит.

— Вот как? — смотрю в его глаза.

Интересно, что в них? Осталась хоть капля сострадания или раскаяния?

Ни-хре-на.

Он весело улыбается ими, наивно полагая, что и мне забавно стоять и болтать тут с ним как со старым добрым другом.

Подумаешь? Кинул девку на морозе в минус двадцать.

— Давай мириться, — предлагает тут же, видя мое отсутствующее выражение лица. — Приходи вечером на открытие моего молодежно-развлекательного центра. Буду рад тебе.

Продолжаю тупо молчать, потупив взор в пол. Вижу только, как ноги Сергея в супермодных кроссовках перекатываются с носков на пятки, и наоборот.

— Ань, не хочу, чтобы ты продолжала злиться на меня, — ласковым шепотом ездит по ушам.

Он изрядно нервничает, ожидая моего ответа.

— Что тебе мешало объясниться раньше? — меня саму интересует этот вопрос.

— Что? — опять слышится эта усмешка. — Или кто?

Резко поднимаю на него глаза и встречаю в его взгляде тень.

Не понимаю, о чем он… Честно? У меня от него уже голова разболелась, и, кажется, я хочу писать.

— Погоди, — тормозит меня, когда, развернувшись, сгораю от желания молча свалить. — Ну, так как? Придешь?

— Спасибо, — мямлю невнятно, а затем вздергиваю вверх подбородок. — Но это вряд ли.

Наконец-то дергаюсь от него в сторону, и на негнущихся ногах спешу удалиться, не говоря «пока».

— Скину адрес сообщением, — летит мне в спину, — на случай, если передумаешь.

Не передумаю.

Несусь как ненормальная, едва не сбиваю с ног впереди идущего официанта с подносом всякой всячины, и зарабатываю синяк, задевая бедром угол чужого столика.

Твою мать! — потираю рукой ушибленное место.

К моему счастью, Настя занята милой беседой по телефону, а значит, ее вопросы о моей личной жизни откладываются на потом.

Решаем здесь более не задерживаться. Подруга, понятно, спешит домой к бабуле, а я сбегаю от всех как последняя трусиха.

Хочу домой. В ванную комнату, а затем — под одеяло и сразу уснуть. Так проще всего, и мозг не разлагается.