Конечно, мало радости получать от наставницы хлёсткие болезненные удары, но тело, видимо, боясь боли, всё чаще держалось ровно, как того и требовал этикет.

Методы мадам были жуткими, да. Но они приносили плоды, и значит, деньги, потраченные на курсы, были потрачены не напрасно.

Альбина решила не жаловаться маме. Та со своей сердобольностью сразу же забрала бы дочь оттуда, где ей причиняют боль, и она потеряла бы деньги (они не подлежали возврату по требованиям мадам) и не получила возможность выйти в свет в хорошем доме. Альбина, наверное, тоже возмущалась бы, плакала от унижения и обиды, а то, может, и бросила всё, решив пытать счастья в следующем сезоне. Но тут вмешивался опыт Любови. Он говорил: «Терпи, учись, не подставляйся!»

Альбина помалкивала и Римме намекнула, что не следует болтать. Хотя был почти уверена, что если приятельница что-то и расскажет матери, то та промолчит и ни слова не передаст Фекле Фроловне. И Альбина училась, и во многом успешно, как бы это ни было противно наставнице.

— Итак, сегодня мы прочитали с вами поэму, – произнесла мадам Люси, когда чтение было закончено. — Давайте обсудим её и запомним наиболее удачные фразы как из самой поэмы, так и из обсуждения.

Похлопывая стеком по раскрытой ладони, она прохаживалась за спинами девушек, и осанка подравнивалась как-то сама собой.

Подобные обсуждения были для Альбины несложным занятием, поэму она откуда-то знала, а поговорить о поэзии много ума не требовалось. Римма, которая считала себя старше – ведь ей уже восемнадцать! – и всегда с превосходством посматривала на подругу, в такие моменты едва скрывала зависть, потому что так же складно рассуждать у неё не получалось. Зато отыграться она могла сразу после занятия, которое высокопарно называлось литературной беседой: четверо милых и благородных девушек шли заниматься верховой ездой, а Альбина…

— А вы на сегодня можете быть свободны, — произносила мадам Ромашканд, бросая на "лишнюю" ученицу короткий косой взгляд, после которого Римма отворачивалась, не в силах сдержать улыбку – пусть так, не своими знаниями и усилиями, но она обошла, опередила подругу!

Альбина присела в вежливом поклоне-книксене и пошла на выход, ничуть не скрывая радости на лице.

Скорее всего, и эта радость, и молчаливая покорность злила мадам, хотя сказать ничего не могла: она попалась в свою же ловушку. Да, пятая ученица проходила более короткий курс, и уроки танцев и верховой езды пропускала, и при этом выглядела счастливой и довольной. И даже синяки от хлыста ничего не меняли в её настроении.

Возможно, Альбине стоило делать вид, что он ужасно огорчена, просить мадам о милости, вздыхать печально. Да только не хотелось. Зачем унижаться, если всё у неё складывалось более чем удачно и с учителем танцев, и берейтором, и с портнихой.

3. Глава 3. Здесь

Глава 3. Здесь

Матвеевна думала долго. Дочь уже приехала, уже прожила у неё неделю, а старуха всё никак не могла решить, и в этих раздумьях изводила всех вокруг.

— Любовь! – строго говорила, встречая Любу поле работы у своей комнаты. – Погоди. Ты мне нужна.

За приоткрытой дверью была видна скорбная фигура дочери бабы Вали. И Люба останавливалась, с удивлением рассматривая Ирину, зажавшую ладони между колен и упершую взгляд в закопчённый потолок.

— Сходи вот в магазин, — строго приказывала старуха, безошибочно протягивая соседке деньги, — купи мне молока!

— Так вы ж не пьёте, Валентина Матвеевна… — оторопело отвечала Люба, пытаясь понять, что это за представление и какова её роль. Комедия это или трагедия?