– Приготовьте самое любимое блюдо хозяина, – раскомандовалась я. – Что он там любит?

– Блинчики с чёрной икрой, – ответила женщина.

– Во! И мне то же самое. Две порции. Итого – три! А к обеду пирожков с мясом и картошкой хочу.

Возьму с собой в дорогу. Сяду на пенёк, съем пирожок.

– Начинку вместе смешать? Или по отдельности начинять?

– По отдельности. И в мясо цибули побольше, чтобы сочное было!

– Будет исполнено! – поклонилась мне кухарка и ушла шуршать.

Чудеса! Вот бы всегда так мои прихоти выполняли. К хорошей жизни быстро привыкаешь. Буду скучать по царской жизни. Очень сильно.

Я включила телек в гостиной и нашла кижанские новости, в надежде разузнать что-то новое об амнистии.

Ничего об этом интересного не было, к сожалению. Зато, была другая хорошая новость – говнюк Дюпон застрелился. Не выдержал, сука? После того, как он похоронил живую дочь ради своего рейтинга, он упал в моих глазах уже насовсем. Это ж надо до такого додуматься? Бедная жаба! Всё же жалко её маленечко.

Наверняка Серёжа уже нашёл её, и они трахаются, как кролики, а обо мне даже не вспоминают. Да пошли они оба!

Скорее всего, Дюпону помогли застрелиться. Слишком сильно он жаждал крови русских. Были и плюсы в том, что его замочили – теперь поставки оружия в Кижи сократятся, и война скорее закончится.

Налопавшись до отвала чёрной икры с блинчиками, я понесла завтрак здоровяку. Поставила поднос с едой на тумбочку, села рядом с мужчиной на кровать и принялась ждать его пробуждения.

Когда он спит, то совсем не страшный, скорее милый. По нему я тоже буду скучать. Всё-таки хороший он мужик, добрый.

Другой бы мне уже за одни только разговорчики и оскорбления по губам надавал. А этот терпит.

Терпила, блять.

Вот что он во мне нашёл? Может, жопа и сиськи у меня зачётные, но человек-то я пропащий. Я уже столько нахуевертила по жизни, что некоторым людям до старости такого не наворотить. Это просто Виктор ничего обо мне не знает. Он видит только то, что хочет. Узнал бы обо мне всё, как есть, охуел бы, наверное. И жениться бы вмиг передумал.

Я посмотрела на остывающую еду и вспомнила Колю. Я даже его не помянула. Сожрала гору блинчиков, а о Малом и не вспомнила. Что я за человек такой бездушный? От Витька-то я сбегу, а от себя никуда не денешься. Всё моё говнецо останется со мной.

Когда я избавлю здоровяка от своего общества, ему же лучше будет. Он сам того не ведая, хочет себе жизнь загубить. Ну, какая из меня жена? А мать? Смех один.

Мне надоело ждать, пока здоровяк проснётся, но и трогать руками его лишний раз не было надобности.

– Кхм-кхм! – громко покашляла я, и здоровяк сонно зашевелился.

– Принцесса, – хрипло протянул он, открыв глаза.

– Я тут это... Хавчика тебе принесла, – сразу с ходу обрадовала я здоровяка, отвлекая его внимание от себя.

– Да ты ж моя, феюшка! – расплылся в улыбке здоровяк, приподнимаясь повыше на подушках. – Иди к папочке? Пообнимаемся?

Я скинула кроссовки и осторожно придвинулась ближе к здоровяку. Он притянул меня к себе и обнял, укладывая меня головой на грудь. На своём затылке я почувствовала смачный чмок, а на спине размашистые поглаживания.

Вот всё-таки ласковый он, сука, аж кишки от нежнятины сводит. Даже пахнет чем-то добрым от него с утра.

– Как твоя куночка? – поинтересовался Виктор. – Прошло всё?

– Эм... Ещё нет, – соврала я, понимая, с какой целью он интересуется. – Ты есть-то будешь? Остынет.

– Я бы тобой позавтракал, – гулко ворочался голос в его широкой груди.

– Я старалась...

– Лады. Подай мне. Что там вкусненького?