– Эдуард Васильевич. – Склонил Юра голову в прощальном жесте.

– Время всё расставит по местам. – Проговорил тот вслед и так застыл, глядя на удаляющиеся фигуры.

После Марта ещё не раз припоминала странную встречу, странное знакомство. Порой даже казалось, что старческий голос, озвучивающий незамысловатую просьбу, мерещиться ей во сне, а иногда и наяву. Только правильно оценить видения в силу молодых лет и буйного нрава не представлялось возможным. Она жила, цвела, любовалась собой и бьющей ключом жизнью. Она просыпалась с мыслями о светлом будущем и засыпала с неизменной верой в лучшее. Часто саму себя ассоциировала с бабочкой, порхающей по цветам и пьющей сладчайший нектар, о котором повествуют старые сказки. И всё было хорошо. И всё радовало. Вот только иногда, совсем-совсем редко, накатывало чувство одиночества. Странное, необъяснимое. Но признаваться себе в том, что вся жизнь, точно как всё у той же бабочки, пуста и бессмысленна, не хотелось. В конце концов, всегда можно родить ребёнка и в корне изменить свою судьбу!

– Юра, ты меня совершенно не замечаешь! – Ворвалась Марта в кабинет мужа поздним вечером после очередной мысли о своей нереализованности как женщины.

На некоторое время застыла в пороге, потом многообещающе улыбнулась, сделала несколько шагов вглубь комнаты и рухнула на стоящее едва не по центру кабинета кресло. Оно всегда стояло на этом месте. Марта догадывалась, что и поставил его Юра именно для этих её выходок. Ведь со стороны любоваться супругой ему нравилось даже больше, чем видеть её рядом с собой. Опала, чувствуя упадок сил, который всегда накатывал, как только пыталась добиться должного внимания, и будто нехотя на мужа взглянула.

– Ну, что ты молчишь?! – Упрекнула и отвернулась в сторону, не собираясь созерцать его всё понимающую улыбку.

– Марта, солнышко, тебе снова стало скучно? – Любя пророкотал тот и вернулся к своим делам.

– Вовсе нет! Но иногда складывается такое впечатление, что ты женился на мне только лишь ради разнообразия. Ты мог бы хоть иногда заглядывать в нашу общую спальную комнату и радовать любимую жену своим присутствием в постели.

– Я работаю, дорогая. – С улыбкой отозвался Юра, не отрывая взгляд от бумаг.

– А я не могу без тебя уснуть… Ты же знаешь…

Ловким движением оголила одно плечико, сбрасывая с него шёлковый халат, чуть ослабила узелок пояска, позволяя полам соблазнительно разойтись на груди. Голос на последней фразе сделался медовым, а взгляд умилительно нежным. Осознавая, что ответного внимания не дождётся, Марта изящно соскользнула с кресла и неуловимо быстрыми шагами пересекла кабинет, чтобы устроиться на коленях мужа.

– Юра, ты бессердечный чурбан!

– У чурбана сердца не может быть априори, дорогая. И… давай поговорим об этом за завтраком. – Мученически скривился, но Марта страданий супруга не оценила и повела себя лишь настойчивее.

Обеими ладонями удержала лицо, не позволяя отвести взгляд в сторону бумаг, которые он так и удерживал в руках.

– И о чём ты собираешься разговаривать со мной за завтраком? – Изогнула бровь, зная наверняка, что для мужа это давно стало сигналом тревоги. – Я тебя спрашиваю! – Настойчиво проговорила. – Юра, ты меня даже не слушал! – Обиженно засопела и капризно надула губы.

– Марта, я прошу тебя, давай отложим твои претензии на неопределённый срок. Завтра вечером я отправляюсь на очередной съезд и…

– Опять?! – Воскликнула, понимая, что сделала это уже не играя. Взволнованно задышала, почувствовав, как гневный румянец заливает половину лица. – Ты обещал, что эти выходные мы проведём вместе. Мы собирались в театр… или… или, на крайний случай, в кино.