Я уснула только к утру и проспала всего несколько часов. Вскочив с кровати, я подошла к зеркалу и принялась приводить себя в порядок. Затем улыбнулась своему отражению и попыталась войти в придуманный мною образ. Мне хотелось стать кокетливой, сексапильной девушкой с загадочным блеском в глазах. Скроив хитрую мину, я подмигнула своему отражению и произнесла с особым вызовом в голосе:

– У меня всё получится!

Но, увы, не получилось.

В этот день мне пришлось столкнуться с суровой реальностью и понять, что одни амбиции ещё ничего не стоят. Я вылетела на первом же туре при поступлении в театральный институт. Мне было больно осознать то, что я не прошла даже один-единственный тур и срезалась на чтении стихов и басен. Я изучала вывешенные списки тех, кто прошёл первый тур, и, не находя своей фамилии, нервно кусала нижнюю губу и чувствовала, как из глаз текут слёзы. Мне хотелось кричать, что комиссия была ко мне просто несправедлива, что я растерялась, что прошли только те, кто шёл по блату. Я была уверена, что комиссия была настроена против меня потому, что я приезжая и хочу занять место в студенческом общежитии, которое и без того переполнено. Когда я читала стихи, на меня мало кто обращал внимание. Преподаватели почему-то шептались, говорили на отвлеченные темы, смотрели на часы и обсуждали тех, кто уже прошёл.

– Не сдала?

Подняв глаза, я посмотрела на стоящего рядом со мной пожилого мужчину и всхлипнула, словно маленькая девочка, которой не купили понравившуюся ей игрушку.

– Не прошла.

– А слёзы почему?

– Потому что засудили.

– Что значит «засудили»? Ты хочешь сказать, что у тебя необыкновенный талант, который никто не оценил?

– У меня есть способности, – я вытерла платком слёзы. – Просто их никто не заметил.

– Странно, а мне кажется, что в комиссии сидят профессионалы.

– Если бы тут сидели профессионалы, я бы уже готовилась ко второму туру.

Мужчина улыбнулся и посмотрел на меня заинтересованно.

– А у тебя с чувством юмора всё в порядке. Мне нравятся люди, которые умеют достойно принимать поражение и шутить даже тогда, когда им приходится тяжело.

– А я и не шучу, я говорю правду. Если бы я только знала, что в таком приличном институте сидит целая комиссия бездарей, которая мой талант рассмотреть не может, я бы ни за что сюда не пришла. Зачем терять попусту время и нервы?! Я-то смогу без этого проклятого института, а вот каково будет этому институту без меня, даже страшно подумать! Кого он выпустит из своих стен? А ведь я смогла бы сыграть что-нибудь стоящее. Я смогла бы проснуться знаменитой.

Мужчина засмеялся и поправил очки.

– Правильный подход к жизни. Деточка, да тебе повезло.

– В чём?

– В том, что бог миловал тебя от этой профессии. Ты думаешь, у всех актрис завидная жизнь?

– А что плохого в их жизни? Слава, признание, поклонники.

– Тебе это только кажется. Быть актрисой – очень утомительная работа. Все хотят быть звёздами, но далеко не каждая актриса становится знаменитой. Большинство до самой пенсии играют в массовках и влачат нищенское существование. Плюс уязвленное самолюбие. Легко ли переживать чужой успех? Ты сама сейчас это почувствовала. Видишь, как расстроилась. Одна моя знакомая десять лет играет берёзку.

– Какую берёзку?

– Обыкновенную берёзу. Дерево такое.

– Понимаю, что не кактус, – натянуто улыбнулась я.

– А ты, оказывается, улыбаться умеешь. Так вот, насчёт берёзки…

– Это я поняла, играет десять лет…

– Да ничего ты не поняла. Десять лет она выходит на сцену в жутком костюме с тяжёлыми ветками на голове и стоит столбом около двух часов. Ты только представь, стоять столбом десять лет…