Помимо короля при переговорах присутствовал наследник престола Фридрих Вильгельм. Этот был молод, еще не достиг двадцати лет. Невысокий, однако, широкоплечий и явно обладающий недюжинной силой. В Кенигсберг он прибыл прямиком с войны. Как я узнал по наведенным заранее справкам, принца привлекало все военное. Всяким гуманитарным наукам и искусствам он был чужд, как во многом был чужд этикету. Зато сам с детства разводил огород, пробовал себя в роли каменщика и плотника, вроде бы любил математику и прочие практические знания. Идеальная пара для нашего Петра, тем более старший Фридрих староват и отойдет в лучший мир еще при нашей жизни. Ну, или при жизни Петра Алексеевича точно. Я не такой оптимист, чтобы рассчитывать на вечность.

Наследник воевал под знаменами герцога Мальборо, полководца известного, а вот чему он научился, сказать сразу я не мог. Однако именно молодой Фридрих как-то незаметно увлек меня в сторону и стал расспрашивать о таинствах воинской науки и моих методах обучения солдат.

Шила в мешке не утаишь. В русской армии хватало иностранных офицеров. Одни, подобно моему помощнику Клюгенау, становились действительно русскими и на всю оставшуюся жизнь связывали себя с новой родиной, другие отслуживали некоторый срок и возвращались на родину или перебирались в какую-нибудь третью страну. Для людей благородных сословий главную роль играл не патриотизм, а личная присяга тому или иному монарху. Которая действовала лишь определенное время.

Патриотизм все больше у нас, у русских.

Потому какие-то отголоски моих методов попадали в иные европейские армии. Но секретов здесь быть не могло. Ладно, пока я готовил к боевым действиям одну роту, еще можно утаить подготовку солдат, без особых проблем – одного полка, а вот целой армии…

Самое главное проходили на службе лишь избранные. Гвардейские егеря и их охотничьи команды. Там спрос к офицерам был иным, и кого попало не брали. Но егеря имелись и в штатах обычных армейских полков, и эта часть службы секрета не представляла. Особого секрета.

Хотя какие секреты у стрелков? Стреляй редко да метко, умей прятаться, ибо в стоячую мишень противнику попасть легче.

О егерях Фридрих меня и расспрашивал. Еще – о роли стрелков в бою, о соотношении их с линейной пехотой и гренадерами, о штурмах крепостей. Интерес у наследника был неподдельный. Да и знал он весьма немало для своих молодых лет. Причем знания не ограничивались одной лишь тактикой. Нет, наследник стремился уяснить всякие мелочи формы и почему мы решили ввести ту или иную деталь одежды, особенности быта, условия службы, довольствия войск. В нынешние времена люди взрослеют рано, не то что в мои, когда многие так и остаются великовозрастными детьми едва ли не до зрелого возраста.

Непонимание рождалось в другом. Армия Пруссии, как практически все европейские армии, была наемной. Не совсем в старом понятии, когда наемные отряды могли покинуть поле боя, например, из-за невыплаты жалованья. Нет, дисциплина была гораздо суровей, чем в наших войсках, пополняемых рекрутскими наборами. Палки капрала солдат обязан бояться больше, чем неприятеля. Кажется, такой принцип господствовал здесь. У нас тоже имелись палки, и наказания за преступления воинские порою бывали весьма суровы. Любая армия в любые времена базируется на дисциплине, и у начальников есть власть наказания.

Только одно дело – рекруты, попавшие по набору. Да, нелегко на всю жизнь покидать дом, осваивать нелегкую солдатскую науку. Однако кто-то обязан защищать страну, веру, трон. Наш афганский лозунг: «если не мы, то кто же?» в полной мере применим и к ним. И иное дело – всякий случайный люд, который вербовщики всеми неправдами заманивали в казармы, сулили золотые горы, заставляли подписать бумагу. А подписал – и все. Жалованье, весьма небольшое, получать будешь, но себе уже не принадлежишь. За дезертирство, за непослушание кары вплоть до смертной казни. А уж всяких по́рок…