– Решено. Думаю, что лучше вас я никого не найду. Алекс еще в больнице, но в доме уже оборудуется для него специальная комната. Скорее всего, потребуется ваша помощь и совет в обустройстве. Вот вам адрес, можете приходить хоть сегодня, с вещами. Я предупрежу о вас.

– А… можно прийти завтра? Мне нужно собраться с мыслями, упаковать вещи…

– Конечно, миссис Диккенс, – мягко ответил Дэн. – Приходите сразу, как только будете готовы. – Он протянул ей бумажку с адресом. – Мы все будем вас ждать.

– Спасибо, мистер Карсон.

Дэниел понимал, что он работодатель и все такое, но насколько же нелепо звучало обращение «мистер Карсон» из уст этой женщины. Теперь, после разговора с ней, после того, как услышал ее неторопливую речь, приятный грудной голос и даже расслышал в нем ласковые нотки – они прорвались, когда она вспоминала годы работы у Макбрайтов, – он понял, почему Шеннон ее рекомендовала. И почему так ее любила. Любовь их была взаимной. Энн практически заменила девушке мать, и Дэниел надеялся, что она сможет сделать то же самое для его брата. Пусть он уже взрослый, но желание быть кем-то любимым никуда не делось. В этом Дэн нисколько не сомневался.

– Зовите меня Дэн, просто Дэн. Я вам в сыновья гожусь, какой из меня мистер Карсон?

Неожиданно для себя он рассмеялся. Как давно этого не делал? Давненько. Даже забыть успел это ощущение. Хотя сейчас не до веселья. Смех оборвался так же резко, как и начался. Энни уже стояла у двери, все так же сжимая в руках сумку.

– Я вас не подведу, мис… – Она увидела чуть укоризненный взгляд Дэниела и осеклась. – Дэн. Обещаю.

– Я не сомневаюсь. До завтра, Энни.

– До завтра, мистер… Дэн.

Женщина развернулась и вышла. А Дэниел продолжал смотреть в одну точку, думая о чем-то своем, пока вновь не раздался голос Сьюзан, сообщивший, что все члены совета директоров уже собрались и ждут только его. Дэн тряхнул головой, прогоняя оцепенение. Чертово собрание! Будь оно неладно. Дэн выругался сквозь зубы и вышел из кабинета, направившись в зал заседаний.

***

Пока Дэниел в совете директоров обсуждал открытие нового офиса, Брюс Нейтон сокрушающе качал головой, рассматривая результаты обследования Алекса. Скорее всего, шансов выздороветь полностью у парня нет. Оставалась надежда лишь на то, что благодаря предстоящей операции зрение со временем восстановится хотя бы частично. Но и она была слишком хрупка и эфемерна. Однако доктор Нейтон никогда не пасовал перед трудностями. Каждый подобный случай был для него словно вызов. И каждый раз он сражался до конца. Тем более что сейчас речь шла о судьбе его крестника.

Он вспомнил, как давным-давно в церкви держал грудного Алекса и давал обещание позаботиться о нем, если с родителями что-то случится. Этому обещанию после смерти Клеменса Карсона он никогда не изменял, при всей своей загруженности находил время для крестника, выкраивая по паре часов хотя бы раз в неделю. А когда стало понятно, что Лавиния не в состоянии заботиться о сыне, взял на себя почти все хлопоты о нем и его будущем. К счастью, к этому моменту Алекс подрос, и постоянный присмотр ему не требовался. Зато помощь оказалась неоценимой, когда у Алекса начался пубертатный возраст и подростковый максимализм просто зашкаливал. Дэн зашивался на работе, Лавиния уже давно жила в своем мире, а подросток оказался практически предоставлен сам себе. И все могло бы закончиться плохо, но вовремя подоспевший на помощь крестный отец наставил парня на путь истинный. Отдавая дань пристрастиям крестника, он перекрасил волосы, отрастил бородку, сделал пару дырок в дополнение к уже существующим, и они с Алексом стали практически неотличимы. Разве что у крестника не было зашкаливающего количества татуировок: они с Дэном разрешили ему сделать только одну. Бросив вызов обществу внешним видом, Алекс избежал участи доказывать свою уникальность другими способами: наркотиками, грабежами и прочими «прелестями». И Дэн, и Брюс выдохнули: пронесло.