Миранда вела себя достойно несколько лет. А потом вновь начались скандалы, гулянки. Она укладывала Шеннон спать и уходила в ночной клуб, возвращаясь под утро. И так продолжалось бы и по сей день, если бы однажды Уильям не запретил ей выходить после полуночи, практически посадив под домашний арест. Он аннулировал кредитки, выданные на ее имя, закрыл доступ ко всем счетам. Миранда рвала и метала, но сделать ничего не могла. Днем она отправляла Шеннон гулять с няней, а сама ругалась с мужем, била посуду, даже угрожала самоубийством. Но Уильям знал, что на это она никогда не пойдет – его жена слишком любила жизнь. Поэтому лишь усмехался в ответ. Но однажды во время ссоры она кинула в зажженный камин фотографию его родителей, умерших пару лет назад. Это стало последней каплей. Он дал ей пощечину. Миранда ничего не сказала в ответ, а на следующее утро Энн не нашла ее в спальне. Кровать была нетронута, будто на ней и не спали. Пропало кое-что из одежды и дорожная сумка.

Уильям был зол. На себя за то, что не сдержался. На жену за то, что даже не попрощалась с дочерью. Разумеется, Миранду Макбрайт объявили в розыск. И, конечно же, поиски ничего не дали. Все знали, что отношения у супругов натянутые, так что никто ее особо и не искал. Миранда не объявлялась, о ней ничего не было известно. И через несколько лет, когда Шеннон была уже в пансионе, Уильям с чистой совестью объявил супругу умершей и решил сообщить об этом дочери.

Как ни просила Энн мистера Макбрайта подождать, пока девочка приедет домой, он не согласился. Просто позвонил в пансион и сказал Шен, что ее мама официально мертва. Долгое молчание в трубке подтвердило опасения экономки: для девочки это был сильный удар. Но когда она через месяц приехала домой на каникулы, ничто не говорило о том, что Шеннон расстроена. Она щебетала, как птичка, носилась по всему дому, весело смеялась и танцевала с пылинками в маминой комнате. Когда Энни спросила ее о маме, девочка улыбнулась и сказала: «Когда-нибудь она вернется ко мне. Я точно знаю». Экономка испугалась за рассудок Шен, но Уильяму ничего не рассказала, решив понаблюдать за своей подопечной. Никаких признаков умственного расстройства не было, и со временем Энни успокоилась. Однако до нее доходили слухи о том, что в пансионе Шен ведет себя вызывающе, не слушается, грубит учителям и сбегает при любой возможности. Всякий раз полиция находила ее и возвращала в пансион, но все повторялось. Каждая отлучка была дольше предыдущей: Шен быстро адаптировалась к незнакомой среде, заводила знакомства среди отбросов общества, а те помогали ей выжить на улицах. И лишь в пятнадцать у Шеннон закончился период бунтарства, и побеги прекратились. А еще через два года она окончательно вернулась домой…

…Чтобы стать невестой чудовища. Все эти мытарства закалили ее характер, но сумеет ли она справиться с таким человеком, как Харридж? Энни очень хотела верить, что все получится. И готова была помогать своей девочке всем, чем сможет.

Некоторое время Шеннон и бывшая экономка молчали и думали каждая о своем. Тишина была нарушена громким спором, доносившимся из коридора. Услышав знакомый голос, Шен подошла к двери палаты и прислушалась.

– Брюс, все это надо сделать как можно быстрее. Каждый час промедления может отразиться на состоянии Алекса.

– Дэн, заткнись. Ты кого учишь? Думаешь, я этого не знаю? Думаешь, мне не дорого здоровье моего крестника. Но я не бог, делаю, что могу.

– Надо совершить невозможное.

– Ну по невозможному у нас ты специалист, я лишь жалкий подражатель, – раздался смех, и Шен чуть приоткрыла дверь, чтобы разглядеть собеседника Дэниела.