На лицах людей появилась настороженность, свойственная тем, кто попал в незнакомое и опасное место. Взгляды стали пустыми и безжизненными – все старались сократить любые контакты и скрыть эмоции, превращаясь в невидимок на улицах. Никто больше не хотел выделяться, ведь внимание теперь могло означать беду и конец прежней жизни.

Ночью город погрузился в темноту, потеряв яркость и живость. Огни погасли, оставив лишь серые тени зданий, напоминающих безмолвных гигантов, навсегда утративших связь с прежним миром. Люди запирали двери на несколько замков, пытаясь скрыться от внешнего ужаса, не понимая, что главная опасность уже поселилась в их сознании и не собиралась уходить.

Паника и ощущение безнаказанности насильников распространялись по городу быстрее новостей. Жители ощутили себя уязвимыми и брошенными – властью, обществом, друг другом. Страх стал главным чувством, лишённым формы и границ. Он безжалостно разрушал доверие и веру в справедливость.

В это время Аркадий, сидя в пустой и тёмной квартире, смотрел в экран планшета, чувствуя себя совсем уж беспомощным. Он ясно осознавал: привычный мир исчез навсегда, уступив место другому – страшному и незнакомому, от которого нельзя было спрятаться в стороне.

На другом конце города, точно это происходило в параллельной реальности, Николай Белозёров возвращался домой медленно, с уверенностью человека, не сомневающегося в своей власти и незыблемости порядка вещей. В воздухе висела усталость осеннего вечера и тяжёлый запах влажных листьев, подчёркивающий его ощущение превосходства над миром. Его шаги звучали глухо и размеренно, как барабанная дробь перед неминуемым событием.

Подойдя к двери квартиры Ксении, Николай не остановился и не позволил себе сомнений. Долго стучать или проявлять вежливость казалось излишним – условности стали неуместны. Он уверенно постучал дважды, и дверь сразу открылась, будто признала неизбежность его прихода.

Ксения сидела в кресле с книгой. Неожиданное появление Белозёрова заставило её вздрогнуть, будто от удара током. В глазах мелькнуло недоумение, смешанное с тревогой. Она смотрела на незваного гостя, пытаясь понять, когда её мир перестал быть надёжным.

В квартире повисла напряжённая тишина, словно перед грозой, когда облака ещё молчат, но дождь уже близок. В воздухе ощущался слабый аромат ванили и домашнего уюта, резко контрастирующий с происходящим.

Николай спокойно прошёл вперёд, словно уже был здесь хозяином. Остановившись перед девушкой, он слегка улыбнулся – холодно и самоуверенно, без всяких оправданий или объяснений.

– Отныне ты – моя собственность, – произнёс он чётко и буднично, будто сообщал давно известную новость. В его словах не было угрозы или злости, лишь жестокая непреложность новых законов.

Ксения медленно поднялась и отложила книгу, стараясь скрыть волнение и страх. Она попыталась найти в себе опору, чтобы сохранить достоинство в этой страшной ситуации. Глубоко вдохнув, она заставила себя посмотреть в глаза Николаю. Её голос прозвучал почти твёрдо, хотя внутри всё рушилось, как ветхий дом в шторм:

– Николай, я не знаю, что ты задумал, но это невозможно. У меня есть права, я не вещь. Ты не можешь просто прийти и объявить меня своей собственностью. Это безумие, и ты это знаешь.

В её словах звучала надежда, отчаянная попытка вернуться в мир, где слова имели значение, законы защищали, а люди сохраняли человечность. Николай только слегка покачал головой, глядя на неё с почти отеческим сочувствием, в котором не было ни жалости, ни уважения.