– Холодно. Вы далеко живете?

– Ну-у… – протянула я, прикидывая, далеко ли по его понятиям кварталов десять отсюда.

– Адрес, адрес, – сказал он нетерпеливо. Взглянув на часы, я поняла, почему: был уже двенадцатый, он потратил на меня целый вечер.

Мы опять молчали, но, по крайней мере, с моей стороны, это было умиротворенным молчанием: ТАК я давно вечера не проводила. Каждый знакомый мужчина от меня что-то требовал: внимания ли, постели, будущих ли встреч, стараясь дать взамен как можно меньше…

“Мерс” тормознул у подъезда, я кивнула: “Спасибо”, и увидела, что шеф отстегивает свой ремень безопасности. Должно быть, он уловил озадаченность на моем лице, потому что сказал с расстановкой:

– Провожу вас до квартиры. Не доверяю я этим подъездам.

Я в очередной раз десантировалась из машины, шеф вручил мне забытый букет и первым пошел к подъезду. Я брела следом, в красках представляя, что нас ожидает: кодовый замок вырван, выкрученные лампочки, мусор, запах мочи или еще чего… Шеф наверняка живет в элитном доме с охраной или вообще в каком-нибудь особняке. Он приостановился у дверей, достал и зажег пальчиковый фонарик и перешагнул через порог. Я шла следом, радуясь, что не надо бежать опрометью, вжав голову в плечи – пусть мужчина первым принимает удар. Так, лифт, конечно, уже отключили.

– Четвертый этаж…– извиняюще сказала я. Мы молча зашагали наверх. И когда добрались до двери, я уже вполне созрела для раздумий: должна ли я пригласить его на чашечку кофе? И если да – с какими последствиями? Я вставила ключ в освещенный фонариком замок, и шеф сказал:

– Спокойной ночи, Наташа.

– Спокойной ночи, Глеб Анатольевич, – отозвалась я с облегчением, смешанным с раздражением: мог бы, в конце концов, и что-нибудь предпринять…

Через минуту я с ужасом созерцала себя в зеркало – какое счастье, что он не вошел! От прически – одни воспоминания, тушь становится водостойкой только когда пытаешься ее смыть, красный от холода нос… Вспомнив неудавшееся свидание, зевнула себе в лицо: обычно я целый вечер анализировала, что же я сделала не так, и ложилась спать с сознанием своей полной никчемности. Сейчас же бодро отправилась в ванну, чувствуя себя славно, хоть и странно. То ли ему и впрямь не с кем было пойти, то ли… Стоп, стоп, стоп! Человек хотел сходить в кино, а тут подвернулась ты, да еще это придурошное свидание… И вообще, мужчина, которому нравится женщина, ведет себя не так; мы с ним весь вечер даже не разговаривали, разве что выяснили, что обоим нравятся старые фильмы. И все. И не придумывай больше ничего, Бога ради! Не восемнадцатилетка, пора и мозги иметь! И вообще – спать, спать, спать…

Конечно, я опять опоздала. Влетела в кабинет, на ходу отряхивая мокрый плащ и мотая мокрой головой:

– Привет, я…

– Доброе утро, – сказал Глеб Анатольевич. Он сидел на краю буровского стола и спокойно разглядывал меня ясными серыми глазами: уж он-то не открывал их в последний момент, не умывался наполовину и не скакал галопом, опаздывая безнадежно.

– Извините, – выдавила я, – я… у меня…

– Автобус из-под носа ушел, – сочувственно подсказал шеф.

– Я… да.

– Рад, что вы все-таки добрались до своего рабочего места, – продолжал он так же учтиво. – Похоже, это вам удается с большим трудом все то время, что вы здесь работаете.

Похоже, меня сейчас будут немножечко увольнять… Сколько раз зарекалась валяться в постели после звонка будильника! Все смотрели на меня: тетки с испугом, Буров – с интересом, начальник – выжидающе. Я молча стояла в луже воды, сжимая в руках сломанный зонтик. Шеф вполне удовлетворился моим жалким видом. Бросив на ходу: