– Вот как? – встрепенулся Вадим. – В жизни азарта не хватает? Может, он еще и казино посещает?

– Такой информации нет. Выигрывает он или проигрывает, тоже не знаю. Но ты же понимаешь, что может потянуться из этого, казалось бы, невинного развлечения? Крупный проигрыш, добрый дядя помогает, и человек уже в кабале…

– Ну, судя по его цветущему виду, серьезных неприятностей в игре у Олега Денисовича нет… Но все это очень плохо… Может, зря мы полезли, Виталик, в это дерьмо?

– Так сам же приказал. – Помощник пожал плечами и уставился на машину с шашечками, сворачивающую с дороги. Из автомобиля вышли Войтенко с Оксаной Адамович и направились к проходной. Мужчина заметно смущался – компания попалась странная. Оксане Викторовне же было все равно, она шла прямая как штык, невозмутимо задрав нос. Войтенко кивнул, проходя мимо.

– Это так, по работе пересеклись, – прокомментировал Сотников. – Обычно эти двое не дружат.

– Что по Адамович?

– Ни-че-го, – по складам произнес Сотников. – Сотрудница безупречная, в порочащих связях не замечена. Замужем не была, в московской квартире проживает старенькая мать. Работает в Гвадаларе без малого два года. Дважды летала домой в отпуск. Характер стойкий, нордический. Но как-то неровно дышит к Юрию Александровичу Девятову, прибегает по первому зову, хватается за любую работу. Буквально меняется в лице, когда его видит. И он очень ценит Оксану Викторовну. Возможно, это не то, о чем мы сейчас подумали…

– Так, продолжай.

– Нет, не то. – Виталик замотал головой. – Но с другой стороны… никто же ее не видел без кольчуги, в которой она ходит. Возраст не критический, распустить волосы, накрасить… «Служебный роман» видел?

– Мымра. Ну понятно. Фантазер ты, Сотников… И это все, что нарыл?

– Мало, что ли? – Виталик надулся и устремил взгляд наискосок через дорогу, где в тени деревьев прятались заведения «Эль-Кихот» и «Торо Браво». Работали летние веранды, можно было войти в помещения. На специальных складных дощечках крепилось меню для прохожих. – Это самое, Вадим, – Виталик откашлялся. – Дерево видишь? Вон то, развесистое, на медведя похожее?

– Дерево вижу, – вздохнул Светлов. – Лирическое отступление, Виталик? Таких деревьев здесь как ухабов на сельской дороге.

– Не скажите, товарищ майор. – Молодой капитан сделал глубокомысленную мину. – Таких деревьев здесь как раз немного. Растут в лесах и на плантациях, где их специально разводят. Это дерево чикле, дающее натуральный сок латекса. На стволе делают наклонные надрезы, и вытекает натуральная камедь, еще известная как каучук. Свежий сок густеет при контакте с деревом. Его собирают, доводят до кремовой консистенции, кипятят, охлаждают и режут на брикеты. Эта штука тоже называется чикле, ее используют для производства жевательной резинки. Для Соединенных Штатов – незаменимый пищевой продукт. Перестанут жевать – погибнет нация.

– Пока не понимаю, куда ты клонишь, приятель. Советские люди не жуют жевательную резинку из каучука. Советские люди жуют смолу, гудрон и другие полезные продукты.

– Соглашусь: слава богу, что нашим людям недоступно это «благо цивилизации» – иначе все бы стали жвачными животными. Дерево – это так, ориентир. Справа от него – вход в таверну «Каса Моно». Там готовят неплохую кессадилью и буррито, потому что повар у них – мексиканец. На крыльце заведения курят трое мужчин… Вот они закончили травить свои организмы, направляются к серебристому «Континенталю», который ждет их на обочине…

– Виталик, какого хрена? Все эти затяжные преамбулы…