— Я представляю, как сорву вниз эти дурацкие рукава-фонарики от твоего сарафана, как поймаю губами твою грудь, как буду кусать и мять ее, — слышу его где-то на границе сознания, все ощущения внизу, под трусиками, куда уже давно проникли мужские пальцы и теперь все глубже и глубже окунаются внутрь меня. Одновременно с этим губы Саши выплясывают страстный танец на шее, щеке, ключице, — А затем я усажу вот на этот стол, разведу колени и войду в тебя своим членом до самого конца, до самого конца, ты понимаешь, Катя…

Никогда, никогда еще я не чувствовала такого, что чувствую сейчас. Все тело похоже на шар. Огромный огненный шар, который вот вот взорвется и превратиться в сверхновую. От его ли пальцев, слов, от остроты запретности своих действий, или же от всего этого вместе взятого, но уже через мгновение я ощущаю тот самый взрыв, меня пронзает вибрация по всему позвоночнику, выгибаюсь и кричу. Но в последний момент мой рот зажимает мужская ладонь. Мычу в пальцы Чернышеву и падаю ему на грудь.

— Тшш, малышка, не так громко. Твои родители все таки не так далеко, как мне бы хотелось. Бля, какая же ты красивая, когда кончаешь.

А я отхожу и потихоньку начинаю понимать, что сейчас произошло. Это катастрофа. Конец. Я поддалась на сладкие речи и потекла, как любая из тех самых сучек, что сидели у ног мажора в тот первый вечер. Противно от самой себя. На эмоциях отталкиваю парня и вскакиваю с лавочки.

— Эй, ты чего? Ну ка вернулась на место, — лыбится Чернышев и похлопывает себя по колену.

— Да пошел ты! — огрызаюсь и рвусь к дому. Не успеваю, Саша беспардонно ловит меня за подол, притягивает к себе и зажимает между колен. Брыкаюсь, упираюсь руками ему в плечи, но куда там, он намного сильнее меня, хотя и держит всего двумя пальцами.

— Что опять тебе не так? Только не ври, что тебе не было хорошо. На моей ладони еще не исчез след от твоих зубов.

Покраснела бы, точно, но мозг в этот момент был занят совершенно другим.

— Отпусти, урод, убери свои лапы! — осекаюсь, когда вижу как нехорошо заблестели глаза мужчины. Ох, не стоит мне забывать, кто передо мной. О своих необдуманных словах я пожелала уже через секунду, когда пальцы Чернышева сильнее впиваются в мои бедра, а меня неожиданно дергают вперед. Он продолжает сидеть, я стою, но почему-то никакого превосходства не чувствуется. Скорее наоборот.

— Ты, Катя, заигралась. Со мной так не прокатит. Если забыла, я напомню, — парень поднимается и теперь нависает надо мной, — Ты моя. Я выиграл тебя и вообще не обязан разводить тут сюси пуси с ухаживаниями.

Я настолько в шоке от его слов, что не нахожу ни одного довода против. Просто стою, открывая и закрывая рот, как рыба на берегу.

— Даю тебе эту ночь, чтобы все обдумать и прийти ко мне добровольно. Потом мое терпение заканчивается. Поняла? Больше спрашивать не буду.

Саша хватает мой подбородок, тянет на себя и целует так, что подкашиваются ноги и хочется упереться во что-нибудь твердое. Руки сами падают на грудь парня, но тот их перехватывает и сильно сжимает. Отрывается от моих губ и теперь смотрит в глаза.

— Эта ночь последняя, когда ты спишь без меня.

Слышу, как сзади меня хлопает калитка, как хрустят камешки с тропинки под обувью Чернышева, но не оборачиваюсь, пока меня уже не окликает мама. Только тогда срываюсь с места, бегу наверх, смачно хлопнув дверью. В ярости хватаю телефон, ищу номер Ермолова. «Планы меняются. Завтра можешь лапать меня везде и целуемся по настоящему!». Отправляю и в изнеможении падаю на кровать. Да пошел ты, Чернышев. Завтра засунешь свои неандертальские наклонности куда подальше.