Увидев мою боевую стойку, четверка расхохоталась.

– Не дури, номер сорок. Мы просто хотим поговорить.

– Говорите, но только здесь, – не своим голосом откликнулась я.

Страж не спускал с меня глаз. В свете газового фонаря они вдруг приобрели совершенно иной оттенок.

Меня загнали в угол, обложили как зверя. Сопротивляться бессмысленно, это лишь ускорит конец.

– Хорошо, идемте, – сдалась я.

Страж удовлетворенно кивнул.

– Тирабелл, – обратился он к рефаитке с роскошной копной смоляных волос, – отправляйся к наследной правительнице и передай ей, что номер двадцать пятьдесят девять сорок арестована.

Арестована?!

Я покосилась на желтоглазую Тирабелл, кураторшу Тильды и Карла. Та равнодушно взглянула на меня.

– Слушаюсь, принц-консорт, – кивнула она и отправилась выполнять поручение.

Я упорно рассматривала свои сапоги.

– Пошли, – велел страж, – нас ждут.

Мы двинулись по направлению к центру. Конвоиры, к слову, держались от нас на почтительном расстоянии.

Глаза стража и впрямь поменяли цвет, из желтых сделались оранжевыми. Заметив мой интерес, он снисходительно произнес:

– Если хочешь спросить, валяй.

– Куда мы идем?

– На первое испытание, конечно. Еще вопросы?

– Кто вас укусил?

Помолчав, рефаит отчеканил:

– Отныне ты лишаешься права говорить.

От злости я едва не прокусила язык. Вот гад! Промывала ему раны, бинтовала, и ради чего? Проще было его прикончить. Да, именно так и следовало поступить.

Страж прекрасно ориентировался в хитросплетении улиц. Через пару кварталов мы очутились около резиденции, где проводили собрание. Табличка на фасаде гласила: «Сюзерен».

При виде моего спутника охранники торопливо поклонились, прижав руки к груди. Тот никак не отреагировал и молча шагнул во двор. Ворота за нами затворились с тревожным лязганьем замков, и у меня тревожно забилось сердце. Взгляд лихорадочно шарил по стенам, выискивая лазейку.

От фундамента вверх тянулись ползучие растения – ароматная жимолость, плющ, глициния, – но все они доходили до окон первого этажа и там обрывались. Песчаного цвета тропинка огибала овальную лужайку с единственным, почему-то красным фонарем и упиралась в дверь.

Не глядя на меня, страж остановился и шепнул:

– Про раны ни слова, иначе пожалеешь, что спасла мне жизнь.

Он сделал знак конвоирам. Двое мгновенно встали по бокам от двери. Третий, кудрявый мужчина с пронизывающим взглядом, шагнул ко мне. Зажатая с двух сторон, я переступила порог и очутилась в прохладном вестибюле.

Меня впихнули в узкую комнату с мраморными стенами. На левой преобладали теплые краски, из витражных окон лился причудливый лунный свет. Помещение украшали как минимум пять мемориальных досок, но ничего не удалось прочесть – меня волокли к ярко освещенной арке в глубине зала.

Преодолев три мраморные ступени, страж опустился на колено, почтительно склонил голову и дал мне знак сделать то же самое.

– Арктур! – Рука в перчатке приподняла его голову за подбородок.

Перед нами возникла Нашира, на сей раз в черном платье до пят. Блики свечей создавали на ткани легкую рябь. Женщина коснулась губами лба стража, а тот в ответ прижал ладонь к ее животу.

– А вот и наше юное дарование, – усмехнулась Нашира. – Добро пожаловать, номер двадцать сорок.

Она впилась в меня взглядом, словно пыталась увидеть мою ауру. На всякий случай я выставила защитный барьер. Страж не повернул голову, он вообще не шелохнулся.

Позади на длинной скамье устроились рефаиты в плащах с поднятыми капюшонами. Их ауры заполнили часовню, начисто блокируя мою. Кроме меня, людей в зале не было.