Лишь сейчас, спустя пять дней после той последней прогулки, мальчик осознал, что они с младшим братом НИ РАЗУ не были в саду! Они не пользовались лучшим местом для игры «в индейцев» и в прятки. Артем непроизвольно уклонялся от того, что заставило бы их пойти туда, переводил разговор на другие темы, предлагал что-то иное. Странное дело: Эдик тоже не заикался про игру в саду. Он мог за эти дни побывать там один, но Артем почему-то сомневался в этом.

В тот день он медленно двинулся в гущу сада. Если не смотреть по сторонам, где вдалеке можно увидеть крыши домов, кажется, что идешь по настоящему дремучему лесу, кишащему вражеским племенем Гуронов. Их пока не видно, но Артем знает: они поблизости и приближаются, крадутся сквозь заросли. Артем готовится, чуть сгибаясь в коленях, незаметно, даже развязно, как будто ничего не происходит, берется за свой длинный карабин, совсем, как у Соколиного Глаза – лучшего стрелка племени Дэлаваров, он чувствует холодную сталь и гладкое дерево. Когда эти кровожадные твари появятся, он сильно удивит их. Он пройдет весь этот лес, уничтожит их всех и спасет своих друзей, предательски захваченных в плен Гуронами.

Мальчик споткнулся и упал, выставив руки перед собой. Поднялся, посмотрел назад: подсобные постройки уже растворились в кронах деревьев, никаких признаков, что где-то очень близко большой, уютный дом.

В этот момент Артем что-то почувствовал, что-то неприятное. Спина покрылась гусиной кожей, и мальчик едва не закричал. Это был страх – быстрый, болезненный, резкий, как удар ножом, страх, пришедший ниоткуда. Артем замер. Он не объяснил бы, почему поступил именно так. Ни интуиция, ни какая-то мысль были ни причем, он просто замер. И стоял, не шелохнувшись, потеряв ощущение времени.

Сколько хватал взгляд, Артем никого не видел, оглянуться он не рискнул. Он также не слышал никаких звуков, но беспричинный страх уходил медленно, нехотя.

Мальчик побежал к дому. Он понял это, когда уже несся прочь от этого места. Он выскочил из сада, вбежал во двор и лишь у сарая остановился. За ним никто не гнался, кругом было тихо. Дыхание успокоилось, и Артем понял, что перед тем, как побежать, его затошнило. Сейчас тошнотворная волна улеглась, и ощущение, что его вот-вот вырвет, исчезло. Бесконечный серый щит туч, которым прикрывалось небо, утончился, стало светлее. Ветерок освежал разгоряченную кожу лица. Мальчик недоуменно оглядывался, и страх, такой явственный несколько минут назад, растаял, как ночной кошмар тает при виде солнечных лучей, ласкающих стены и пол спальни.

Еще через несколько минут Артем улыбнулся. Не отыскав причины того, почему он испугался, мальчик даже удивился себе. Что это на него нашло? Он услышал смех матери, вышедшей из дома, и окончательно убедился, что ему что-то померещилось.

Вскоре Артем пришел в норму, необъяснимый страх забылся, любознательный ум перепрыгивал с одного на другое, и дедушкин сад затерялся под грузом новых впечатлений.

И все-таки мальчик больше не ходил туда.

Артем вздрогнул, возвратившись в реальность.

На крыльце с футбольным мячом стоял Эдик. Он все же вышел поиграть перед обедом. Артем почувствовал, как губы растягиваются в улыбке, и он побежал на угол дома.

– Бросай!

Эдик метнул мяч. Артем с гортанным криком принял его на грудь, мяч отскочил, и мальчик понесся за ним, стал обходить с помощью финтов невидимых защитников. Эдик засмеялся, побежал следом. Артем отпасовал мяч брату пяткой, рванулся вперед, оставив ни с чем еще двух невидимых соперников.