– Конечно, с огромным-огромным сапфиром… – он трахает меня все жестче, но палец входит нежно, на еще одну фалангу. – Хорошая мысль, подскажу рекламщикам для VIP-коллекции…

Его свободная рука скользит по моей спине, нажимая на позвонки и заставляя выгибаться, тереться грудью о простыни, задирая задницу все выше. Меня потряхивает от жгучей похоти, я представляю, как это все выглядит со стороны: импозантный седой красавец четкими движениями бедер вбивается в женщину, одетую только в сапфиры. И в этом есть нечто просто нереально развратное.

Альберт что-то такое шипит сквозь зубы, уже невнятно, резко втягивая воздух, когда я повожу бедрами, а палец входит еще глубже.

Потом он резко вынимает его и внутрь скользит горячий язык. Я вся сжимаюсь от невероятных ощущений, и Альберт кончает, кажется, неожиданно для себя самого. Падает сверху, прижимая всем весом к кровати.

– Хочешь еще? – рука пробирается между нашими телами и ложится на мой лобок. Но мне интересно другое:

– VIP-коллекции? Сапфиры? Кто ты вообще такой?

Альберт отодвигается, молча встает, уходит в ванную, там шумит вода. Он возвращается, поправляет подушки, ложится, закидывая руку за голову и притягивает меня к себе, целуя в макушку. Накидывает на нас одеяло – кондиционер все-таки дует. Все это время я жду ответа. И поворачиваюсь к нему, требовательно глядя в сапфировые глаза. Ожерелье нагрелось на моей коже, уже не холодит ее. Просто лежит – такое прекрасное, такое тяжелое.

– Неважно, – наконец отвечает он.

И между нами резко холодает. Конечно, неважно. Кто я такая? Можно задорно перепихнуться в самолете, можно повторить через недельку, заодно поиграть в свои фетиши. Но раскрывать душу? Имя – это уже слишком много. Тем более, его редкое имя. При определенном упорстве и любопытстве можно все найти в интернете. Но я не буду, мне неинтересно.

Спасибо, что одернул.

Я отодвигаюсь и начинаю снимать с себя браслет. Одной рукой неудобно. А если двумя и ожерелье? Застежка путается в волосах, я в сердцах дергаю, но только вырываю клок волос. Черт!

– Карин, ты чего? – он ловит мою руку и успокаивающе поглаживает.

– Хочу отдать тебе.

– Это подарок.

– Серьги?

– Нет, все вместе. Хочу еще трахать тебя в них, раз ты раскрыла мой страшный секрет про фетиш.

Его глаза смеются, а мне не смешно.

– Нет, – отрезаю жестко. – Это слишком дорого.

– Ну как нет? – удивляется Альберт, и раз с рукой не сработало, гладит меня по нижнему полушарию груди кончиками пальцев. Очень нежное и будоражащее ощущение. Я вдыхаю и забываю выдохнуть, когда он переворачивается и оказывается сверху. Пальцы скользят вниз и вниз, и они явно знают, что делать, чтобы уже через десяток секунд я застонала, выдыхая обиду и напряжение.

– Куда я это теперь дену? – улыбается этот наглец. – Предлагаешь продать приличным людям после всего того, что я делал с тобой в них?

– А что особенного ты делал?

– Ну, еще ничего не кончилось… – многообещающе улыбается Альберт, и пальцы скользят дальше, делая много-много всего особенного.

И после некоторых вещей, которые мы творим, продавать эти украшения невинным покупателям действительно грех.

Не понимаю, как мужчина его возраста – впрочем, я точно не знаю, какого, но явно же больше тридцати – может заниматься сексом столько раз подряд и почти без перерывов. Мои подозрения о том, что не зря у него по карманам презервативы, и вовсе не скучал он неделю без меня, только укрепляются. С таким либидо для него, небось, и день без секса – трагедия. Но я не хочу об этом думать.

Да и не успеваю – Альберт затрахивает меня до состояния, когда я уже не могу ни кончать, ни стонать, ни даже передвигаться, не покачиваясь. То, что было в самолете – оказывается, цветочки. А лишние мысли растворяются в темной неге и расслаблении.