– Сколько же времени он потратил, чтобы добраться до Архангельска? – спросила Наталья Николаевна.

– Из Омска он выехал двадцать восьмого мая, в Архангельск прибыл сегодня. Прошел полторы тысячи верст.

– Месяц, – задумчиво произнесла Наталья Николаевна, – и полторы тысячи верст.

Еще в марте, восьмого числа Миллер отправил к Колчаку так называемый Сибирский экспедиционный корпус во главе с есаулом Мензелинцевым, который в Омск прибыл в мае. Идея Миллера связать все белые фронты – Северный, Южный, где главенствовал Деникин, Сибирский и Дальневосточный, находящиеся под крылом Колчака, понравилась адмиралу.

Мензелинцев даже сделал подробный доклад в Ставке адмирала, изложил план совместных действий войск Колчака с Северной группой Миллера, сорвал овации, а потом влился со своим отрядом в одну из сибирских армий: Мензелинцеву не терпелось очутиться на фронте.

В экспедиционном корпусе, кроме русских, были англичане – один офицер и два солдата, – в Архангельск они вернулись вместе с Жилинским.

Наталья Николаевна была очень далека от всех этих перемещений, но тем не менее мужа выслушала с вниманием.

– И что будет дальше? – спросила она.

– Мы начнем наступать по Двине на Котлас, потом повернем на Вятку. Под Вяткой и произойдет соединение с войсками Колчака, – лицо Миллера осветилось изнутри, сделалось мягким, – а это… ты даже не представляешь, что это такое! Единый фронт против большевиков – это победа, Тата. Победа, за которую следует выпить.

Миллер налил себе вторую стопку водки. Это не понравилось Наталье Николаевне, она укоризненно посмотрела на мужа. Произнесла тихо:

– Эжен…

– Я понимаю, что в отличие от русских мужиков имею совершенно другую конструкцию и не могу пить водку из горлышка, лихо раскрутив бутылку и опрокинув ее вверх дном. Но я же живу в России…

– Ну и что?

– Россия пьет. И много пьет. – Миллер вздохнул и перевел разговор в другое русло. – Из Мурманска в Архангельск доставлены большие запасы оружия, патронов и обмундирования для передачи частям Колчака…

– В таком случае ты попадешь в подчинение к адмиралу.

– Ну и что? – Миллер махнул рукой, жест был беспечным. – Чего-чего, а этого я как раз не боюсь.

– Может, ты напрасно не принял предложения Временного правительства?

Тридцатого мая курьер привез Миллеру пакет из канцелярии Временного правительства Северной области. В пакете находилась важная бумага – решение правительства о производстве генерал-лейтенанта Миллера в полные генералы, а точнее, исходя из рода войск – в генералы от кавалерии. Формулировка производства была мажорная – «За особые заслуги по воссозданию русской армии».

Прочитав документ, Миллер отрицательно покачал головой:

– Нет, нет и еще раз нет! Носить эти погоны мне еще рано. Вот возьмем Москву, тогда и наденем новые погоны.

Взятие Москвы – достойная цель не только для разрозненных Белых армий, но и для союзников. Для этого надо будет взять Вятку и Казань и, чтобы не зависеть от «колесухи» – Сибирской железной дороги, которую то партизаны пытаются оккупировать, то Блюхер с Тухачевским, – наладить регулярное движение. Идею Колчака начать поход на Москву поддержали и генералы, и союзническое начальство. Москва перед объединенной силой не устоит, как пить дать шлепнется на колени. В этом Миллер был уверен твердо.

Правда, английский генерал Айронсайд[6], командовавший всеми союзническими силами на севере России (в Архангельске этого здоровенного верзилу постоянно знобило и он даже в самые жаркие дни кутался в меха) – человек трезвый, осторожный, запросил свое начальство на Темзе, как ему вести себя в такой ситуации.