Собака сидела чуть в стороне и старательно вылизывала шерсть, – сушилась.

Охотник поднял куртку, стряхнул с неё снег и натянул на себя, на мокрую рубаху. Подошёл к собаке, потрепал её по голове.

– Испугалась? Прорвёмся.… Вот только без лыж теперь мы далеко не уйдём, придётся ночевать.

Он медленно бродил по снегу, собирал вещи.

Собака тряслась от холода и, след в след, шагала за охотником.

– Сколько же лет мы вместе? Когда мы только начинали, ты всегда был весёлый, ходил быстро, играл со мной, а сейчас.… Еле ноги передвигаешь…. Испугался….

Озеро Дальнее очень живописно вставлено в предгорья величественного горного хребта, под названием Акиткан. Озеро проточное. Со стороны гор в него впадает несколько речушек, ручьёв, родников. Но, основная впадающая река, – это Окунайка. Стремительная, порожистая, – норовистая. Без великого опыта, да надёжнейшего мотора, туда не сунешься. И вытекает из озера река Окунайка. Та же самая, да не та. Располневшая, раздавшаяся, как баба после третьих родов, значимая и важная. Правда, здесь же, недалеко от озера, раскатилась по широкому, каменистому перекату, расплескалась. С какой-то дурной весёлостью легко опрокидывает, выкидывает на камни лодки, и хохочет при этом, озорно хохочет.

А мужики, что вывернулись из лодки, хватаются за скользкие камни, с трудом выбираются на берег веселящегося переката, и с ужасом наблюдают, как Окунайка прячет в заломе их лодку. Утрамбовывает все их шмотки в глубоченной яме, под огромную кучу наносных деревьев.

Перекат этот, последний перед озером, так и называется: Весёлый. А уже за ним Дальнее. Красивейшее озеро….

Это теперь там заказник. А в то время, о событиях которого пойдёт рассказ, угодья принадлежали местному зверопромхозу. Угодья были поделены среди охотников, и добывали там соболя, да белку. Иногда мясо готовили, но это редко, потому, как трудно его вывозить из предгорных районов, – только вертолётом. А это дороговато.

Летом на озере стояла бригада, – рыбачили. Рыба на Дальнем ценная, в основном белая: сиг, да пелядь. А осенью верхнюю Окунайку городили, и добывали мелкую, но вовсе ценную рыбку тугуна. А за доброй-то рыбкой и вертолёт сгонять можно.

Не далеко от зимовья, что кургузо торчало на берегу озера, был сооружён и забивался льдом каждую весну, ледник. Там и хранили бочки с рыбой. Тут же, рядом, была площадка для вертолёта. Правда, площадка маловата, но заход делали над водой, над гладью, а здесь уж, на опечке, мостились как-то, свешивая хвост над озером.

У зимовья горбатился покосившийся навес, где от дождя, да снега прятались поленницы дров. Там же, на гвоздях, развешивали сети, для того, чтобы рыбу выбрать, да распутать, от мусора очистить.

Чуть в стороне, ближе к берегу, стояла банька. Гости любили, напарившись, сигать голышом в прозрачные воды. Радостное гиканье разносилось тогда далеко над водой.

Все эти строения, сооружения, всё вместе, называлось базой. Если кто-то впервые ехал на Дальнее, и знал, что жить придётся на базе, увидев строения, невольно шарил взглядом по ближним пейзажам. Пытался отыскать базу. Но, первое разочарование быстро проходило. Любой был очарован великолепием озера, его сказочной красотой.

Когда Юра, ещё молодым охотоведом, побывал на озере, пожил там недельку, порыбачил, поохотился всласть, он понял, что больше искать нечего. Он просто влюбился в эти места.

Отработав охотоведом несколько лет, он закрепил за собой угодья, куда входило озеро Дальнее, перевёлся в штатные охотники и стал проводить на озере большую часть жизни. Летом и осенью часто привозил с собой жену, которая помогала управляться с рыбой. Вместе готовили на сдачу бруснику, а её в округе было видимо-невидимо.