— Испугалась? — грубовато спросил Саша.

Только бы скрипачка не разрыдалась при нем. Женские слезы он очень не любил. Боялся ощущать себя бессильным рядом с плачущим человеком.

— Нет, — ответила Марта.

На самом деле она натерпелась страху — не такого сильного, яркого, чтобы останавливалось дыхание, как в тот день, когда она стала свидетельницей перестрелки, но и не слабого. И опять тут промелькнул пистолет…

А у Александра талант — умеет пугать.

— Молодец, боец, — похвалил Саша. — Руки-то расцепи, — посоветовал он, кинув взгляд на ее колени.

Нет, ему не было стыдно или неловко за эту безобразную сцену, хотя именно он стал ее косвенным виновником, когда решил подобрать сестренку на остановке. Но что-то все же смущало его закованное в три железных обруча сердце[1]. Может, легкий налет страха в разноцветных глазах котенка, то есть Марты?

— Они ведь не вернутся? — спросила скрипачка.

— Не думаю. Точно не боишься? А меня? — Саша снова задал этот вопрос.

— И тебя — нет, — уверенно отозвалась Карлова. Постепенно она приходила в себя.

Саша улыбнулся краешком губ. В глубине души ему было важно, чтобы эта девушка, которая знала правду о нем, его не боялась. И чтобы воспринимала его как нормального человека. Как полноценного члена общества, а не урку, обвешанного оружием.

— Точно? — с подозрением посмотрел он на Марту.

— А ты что, такой страшный? — нашла в себе силы пошутить Марта.

Если честно, пистолет в его руках, мягко говоря, ее впечатлил.

Саша ничего на это не сказал, продолжая вести машину. Скрипачка взглянула на него мельком, и вдруг ее сердце обожгла жалость к нему.

Почему она начала жалеть этого взрослого уверенного в себе молодого мужчину, Марта не понимала, да и не хотела понимать. Она просто ощутила мимолетный приступ сочувствия, смешанный с нежностью и желанием защитить. Но как она, простая слабая девчонка, защитит Дионова?

— Кстати, ты что, хочешь, чтобы меня оштрафовали? — осведомился Саша.

— А?

— Пристегнись, сестренка, — велел он. Марта тотчас послушно схватилась за ремень безопасности. — Мы сейчас заедем в одно местечко. По делам. А после к Нике домчу.

— Но может, ты меня лучше высадишь? — с опаской попросила Марта.

— Нет, — весело ответил Дионов. — Это по пути. И я все быстро сделаю. Рассказывай, как у тебя дела?

— Хорошо, — вымученно улыбнулась Марта. — Сессия в самом разгаре.

— Хорошо учишься? — полюбопытствовал Саша, нисколько не сомневаясь, что эта девочка не из тех, кто плетется позади всех.

— Хорошо.

Марта всегда училась отлично. Не то чтобы ей это легко давалось, но она прикладывала большие старания. Хотя из-за того, что прилетел Визард, времени на учебу у нее стало меньше, но Карлова в своих знаниях и умениях была уверена и знала, что с сессией расправится более-менее легко. Вот выступление — это куда страшнее.

Завязался легкий, непринужденный разговор о студенческих буднях. И Марта вдруг поняла, что счастье — оно странное. Думала ли она год назад, что настоящим счастьем для нее будет простой разговор с молодым человеком? Конечно нет! Тогда для счастья ей требовались полные залы в Карнеги-холле, рукоплескания восторженных слушателей, всемирный гастрольный тур. От этого счастья Марта и сейчас бы не отказалась, но вот на душе тепло и радостно было от простого разговора с тем, кого она любила. Счастье, правда, получалось каким-то скованным. Марта ненароком боялась показать Саше свои чувства.

Через минут пятнадцать черный «БМВ» остановился на свободной парковке около высокого светло-серого здания с узким проемами окон на украшенном искусной лепниной фасаде. Стилизовано здание было под замок. На четырех углах его красовались остроконечные башни, ворота были выполнены в виде полукруглой арки. Перед воротами высилась скульптурная композиция из камня: мужчина с одухотворенным лицом и в старинных одеждах, подле которого стояли гордый лев, сладострастная рысь и алчная волчица как символы человеческих пороков.