Но в целом подавляющее большинство населения принадлежит к трем главным группам. В «основную» входят потомки и родственники тех, кто имел особые заслуги перед властями КНДР. К ней относятся видные политические деятели, борцы за независимость и проч. На представителей этой группы не накладываются многие ограничения, они имеют право поступать в лучшие вузы, имеют все шансы сделать блестящую карьеру и достичь почти любых высот, о которых среднестатистический кореец может только мечтать. В общем, это самое достойное доверия сословие.

К «колеблющимся» относятся люд, к чьим предкам у властей есть определенные вопросы, однако претензии эти недостаточно серьезны для того, чтобы посчитать их «враждебными элементами». Людям, принадлежащим к этой группе, сложно поступить в лучшие вузы страны, особенно на гуманитарные факультеты, но их принимают (при наличии объективных способностей и знаний) в хорошие технические институты. У них может возникнуть проблема с пропиской в столице, однако, если человек выказывает свою преданность и оказывается нужным кому-то из «основных», он имеет все шансы стать столичным жителем.

Как можно догадаться уже по названию, к «враждебным» относятся те люди, чьи предки выступали непосредственно против существующего строя и так или иначе боролись с властями КНДР. Это потомки помощников японской колониальной администрации, сотрудничавшие с южнокорейцами в годы Корейской войны, священники, дети и внуки бывших «буржуев», а также «врагов народа» и проч. Им запрещено жить в крупных городах, они никогда не поступят в престижный вуз и не получат хорошего образования, не смогут продвинуться по службе и проч.

Принадлежность к «сонбуну» определяет очень много. Изменить свою «сословную» принадлежность, которая передавалась по наследству от отца к детям, до недавнего времени было практически невозможно. Кореевед Андрей Ланьков приводит в пример своих знакомых корейцев: мужчина был из касты «враждебных» (внук мелкого помещика), женщина входила в касту «основных» (внучка участницы антияпонского движения). Хотя такие случаи являются редкостью, однако их любовь сломала «сонбуновскую» стену, и молодые поженились. В обычной жизни особых проблем у них не возникало, а вот их дети унаследовали «сонбун» отца. В результате они не смогли поступить в хорошие вузы и их возможности при трудоустройстве были сильно ограничены.

Естественно, возникает вопрос о соотношении численности основных групп. Если учесть реальное отсутствие официальных данных, нежелание властей КНДР общаться на данную тему, а также проблемы с получением и последующей проверкой информации, то мы получим большой разброс в цифрах. Как уже было сказано, к «особой» группе относится не более 1–2 % от общего числа населения. По данным одного из министерств Южной Кореи, в 1986 году соотношение было таким: 28 % «основных», 45 % «колеблющихся» и 27 % «враждебных». Но тут же приводились и другие, совершенно иные данные: 25 % «основных», 24 % «колеблющихся» и 51 % «враждебных». Так что тут нам остается только гадать.

Теперь необходимо сделать одну важную оговорку. Столь жесткое сословное деление существовало до середины 1990-х годов. Тяжелая ситуация в стране, многочисленные потрясения, экономический кризис, проникновение и широкое распространение рыночных отношений привели к тому, что в Северной Корее к «сонбуну» стали относиться с меньшим вниманием, хотя, конечно, до полного отказа от системы еще очень и очень далеко. Сейчас гораздо чаще можно столкнуться с ситуацией, когда деньги помогают решить определенные проблемы и обойти многие ограничения, налагаемые на принадлежащих к не самому «удачному» сонбуну людей: например, при поступлении в вуз, получении прописки и проч. Кроме того, в Корее стали больше цениться профессиональные навыки и умения, что позволяет истинным профессионалам своего дела устраиваться на работу, которая раньше для них была недоступна. Так что теперь с грехом пополам в Северной Корее карьеру могут построить даже те, чей дедушка был кулаком или священником.