Армейские подразделения, по сути, сегодня в основном представляют собой бесплатные строительные бригады[32]. Если правительству нужно построить дорогу, единственными реальными издержками будут затраты на материалы – стоимость рабочей силы измеряется фактически только стоимостью еды для солдат; а с учетом того, что некоторые «стройбатовцы» выступают в качестве фуражиров для своих «бригад», порой и питание строителей не стоит ничего. Группа амбициозных и предприимчивых менеджеров из государственного министерства, пожелавшая возвести жилой комплекс, также может «нанять» армейские части для выполнения этой задачи. Фактически значительная часть частно-государственных строительных проектов в КНДР сегодня выполняется силами военных «стройбатовцев».

Строительство большого многоэтажного здания – гораздо более сложная (и дорогая) задача, чем, скажем, импорт медикаментов из Китая, и в Северной Корее не так много тех, кто может подобные задачи решать. Но среди тех, кто на это способен, очевидно, существует определенная конкуренция за такие проекты. Причин для этого две. Во‑первых, это запредельно высокие прибыли, которые позволяет извлекать эксплуатация грошовой рабочей силы. Во‑вторых, это престиж. Успешный строительный проект может привлечь внимание вышестоящих к чиновнику-предпринимателю, подтолкнет карьерный рост и откроет новые возможности – при условии, что никто из заинтересованных лиц не останется внакладе, конечно. Это особенно актуально для эпохи Ким Чен Ына, когда правительство любит делать акцент на экономическом развитии в своей пропаганде.

Вместе с частно-государственным строительством развиваются и строительные проекты, финансируемые деньгами японских корейцев. В колониальный период многие корейцы эмигрировали в Японию, и между 1959-м и концом 1970‑х годов примерно 90 000 их потомков откликнулись на призыв Северной Кореи вернуться на родину. Этот процесс был организован через организацию «Чхонрён» (Ассоциация северокорейских граждан в Японии), которая действовала фактически как дипломатическая миссия КНДР в Японии. «Чхонрён» и члены этой организации сегодня продолжают управлять бизнесом игорных автоматов‑патинко в Японии, зарабатывая деньги для своих вновь обедневших родственников и для северокорейского государства в целом.

Вернувшиеся из Японии корейцы на родине часто сталкивались с подозрительным отношением к себе, им не хватало связей и навыков, необходимых для благополучной жизни в столь причудливо (для них) управлявшейся стране. Единственной козырной картой, остававшейся у них на руках, была возможность получать деньги от родственников в Японии, которые были сравнительно обеспеченными людьми (в отличие от денег перебежчиков, правительство КНДР к таким денежным переводам относилось весьма благосклонно). Инвестировали японские корейцы в основном в строительство. Нынче «Чхонрён» пребывает в глубочайшем организационном кризисе, но частный капитал в значительных объемах все так же течет в Северную Корею из Японии. На деньги японских корейцев построены, например, отель «Чхонджин» и множество многоквартирных домов.

Некоторые жилые комплексы строятся для определенных заранее категорий жильцов – например, ветеранов вооруженных сил, звезд спорта или ученых. Жилой комплекс Министерства иностранных дел в Пхеньяне считается весьма фешенебельным, поскольку работники этого министерства за годы работы за рубежом привыкли к такой очевидной роскоши, как бесперебойная и круглосуточная подача электричества, и дома ожидают по меньшей мере того же самого. В стране, где перебои с электричеством – обычное дело, а зимы убийственно суровы, надежное электроснабжение – реальный индикатор того, кто считается «элитой», а кто – нет