Хорошо, что он так и не убрал руку с моей талии, мне всё казалось, что я непременно упаду, если останусь без его поддержки.

Только в карете, которая ждала нас у ступеней, я посмотрела ему в глаза и тихо спросила:

- Невеста?

Винсент шумно выдохнул, отвернулся к небольшому окну, и устало произнёс:

- Это лучшее, что я смог придумать.

Лучшее и придумать – болью отозвались в сердце. Но я не подала виду, словно так и было задумано с самого начала.

- Всё плохо?

Профессор не стал лукавить:

- Шайр Мират, отец Мики, почему-то решил, что его дочь убила именно ты.

Я не сразу нашлась, что ответить. Лишь несколько минут, показавшиеся вечностью, проталкивала в лёгкие воздух, отсчитывая удары собственного сердца. Чтобы дать себе отсрочку, чтобы собраться с мыслями. Впрочем, мысли были не намерены собираться, наоборот, разбегались кто куда.

Наконец, когда молчание и пытливый взгляд Винсента вывели меня из оцепенения, я попыталась выразить словами своё возмущение:

- Что значит «решил»?

Может быть, это не тот вопрос, который стоило бы задать. И вообще, не то, о чём нужно говорить, но меня почему-то озаботила именно эта проблема. Разве наши доблестные стражи, для начала, не расследуют преступление, только потом выдвигая обвинения? Почему в данном случае цепочка причинно-следственных связей перевернулась с ног на голову?

- Решил, - с нажимом повторил Винс. – В этом городе его слово значит куда больше, чем какие-то там доказательства.

Последнее профессор буквально выплюнул, да к тому же завершил шумным вздохом и таким же выдохом, словно пытался удержать рвущиеся наружу фразы, более крепкие и менее приличные, чем то, что только что сказал.

- Но почему? – всплеснула руками, будто это поможет разорвать паутину глупости, что укутала меня в надёжный кокон.

- Почему его слово закон? Или почему он решил обвинить тебя? – всё же уточнил Винс, разом выбивая из меня зародившееся возмущение.

- Второе, - бросила отчего-то устало, почувствовав, как в уголках глаз собирается обжигающая влага.

Мне не хотелось плакать – только не сейчас, но организм под натиском стресса решил по-другому. В точности, как отец Мики: вынес мне приговор, не дожидаясь мало мальских оправданий.

-Потому что… - начал было Райт, впрочем, договорить у него не получилось. Я прервала его первым тихим всхлипом, тут же переродившийся в самую настоящую истерику.

Закрыла лицо руками, пытаясь заглушить рыдания, только вышло это очень плохо.

- Аделия… - с упрёком, или мне так только показалось, произнёс Винсент и одним лёгким движением переместил меня с сиденья к себе на колени.

Я прильнула к нему всем телом, пытаясь впитать хотя бы каплю уверенности. Но у меня выходило это откровенно плохо. То ли Винсент растерял всю уверенность, то ли мне просто не суждено было ею обзавестись.

Рыдания с громкими подвываниями, что меня вовсе не красили, длились долго, целую вечность, как мне показалось. А потом я стала говорить, но и это выходило плохо.

- Я… - пыталась объяснить между всхлипами. – Видела её. Должна… была настоять. Вернуть. Тогда…

- Снова, - устало пробормотал в макушку, не дав завершить покаянную речь, - ты снова пытаешься взять вину на себя.

- Но я… - вновь всхлипнула, правда теперь уже гораздо тише. – Была там. Я могла…

- Не могла, - сказал, как отрезал. – Ты не могла предугадать, что взбалмошная, избалованная девчонка нарвётся на какого-то психа. И уж тем более ты не могла бы заставить её вернуться в академию. Мика всегда считала, что может делать всё, что ей заблагорассудиться.

Нет, его доводы были разумными, правильными, а мои глупыми и ничтожными, но сердце ныло от мысли, что её больше нет - той ветренной и острой на язык девочки, у которой ещё вся жизнь впереди, чтобы научиться человечности. Была впереди… Теперь ни она, ни я ничего не можем исправить.