Кто из этих четверых главный, я понял сразу. Это был коротко стриженый мужчина с жестким волевым лицом, одетый в буро-зеленую явно военную форму неизвестного мне покроя. По важному виду и по тому, как он держал себя с князем Васильчиковым, его можно было принять за иностранного генерала, прибывшего в наш город по служебным делам, если бы не погоны обыкновенного русского штабс-капитана на его плечах. Ни в какой другой армии мира, насколько я знаю, подобные знаки различия не используются. И в то же время, когда этот «штабс-капитан» стоял рядом с князем Васильчиковым, нельзя было так сразу понять, кто из них двоих главнее.

Также мое внимание привлекла присутствующая в этой компании женщина – чрезвычайно самоуверенная и важная; даже сквозь толстые стекла очков было заметно, какой пронзительный у нее взгляд. Одежда ее была не менее странна. Белый халат с развевающимися полами, накинутый поверх буро-зеленой, как бы не форменной одежды – такой же, как на «штабс-капитане», который уж точно был военным до мозга костей. Странное дело – на каком-то интуитивном уровне я почувствовал что-то родственное с ней… Словно она была моей коллегой. Но это же абсурд: женщин-хирургов не бывает! Как, впрочем, не бывает и женщин, одетых в военную форму – если, конечно, эти дамы и девицы не принадлежат к императорской фамилии и не одеты в машкерадные мундиры подшефных им полков… Впрочем, что-то мне подсказывало, что очень скоро мои представления о том, что бывает и чего не бывает, будут сильно поколеблены.

На фоне этих двоих третий член их компании, молодой мужчина кавказской наружности, одетый так же как дама в очках, выглядел почти нормально. Дело портил только этот его странный белый халат. Но вот та особа, которая стояла рядом с ним… Она вызвала у меня желание остановиться и протереть глаза. Это была очень низенькая, можно сказать, субтильная девушка, также в больших очках, одетая в неизменный для этой компании белый халат и шапочку – причем все это на ней сидело так, словно она – ребенок, нарядившийся для маскарада. Она действительно напоминала девочку, которая очень хочет быть похожей на кого-то из старших: например, вон на ту даму, которая о чем-то негромко разговаривает с Виктором Илларионовичем… Но ведь не может же быть, чтобы этот очень серьезный человек привел в наш госпиталь ребенка… Да уж, чудно!

Все эти соображения промелькнули в моей голове за одно мгновение, а потом князь Васильчиков, прокашлявшись, обратился ко мне:

– Утро доброе, Николай Иваныч… Принимай, так сказать, делегацию… Вот это – господин Серегин, Сергей Сергеевич, Великий князь Артанский, можно сказать, наш новый союзник… Это – госпожа Максимова, Галина Петровна… это – господин Аласания, Петр Михайлович… а это…

Когда очередь дошла до маленькой девушки-девочки в белом халате, князь Васильчиков немного замялся, и тут эта особа сама подсказала ему, что говорить.

– А это пресветлая госпожа Лилия, собственной персоной, – нежным голоском произнесла она, сделав книксен, – прошу вас любить меня и жаловать.

И тут Даша, вынырнув из-за моей спины, обомлела и тихо воскликнула:

– Да ведь это же она, Николай Иваныч… Та самая девочка-целительница! А…

В этот момент госпожа Лилия бросила на Дашу всего один пристальный взгляд из-под стекол очков – и та осеклась и покраснела.

– Вот так-то лучше, – без всякого шутовства негромко сказала девушка-девочка, подходя прямо ко мне, – не надо нам тут лишнего шума. И так мой приемный папочка вчера тут так пошумел, что французы с англичанами еще неделю икать будут. И не удивляйтесь, Николай Иванович, вчера это действительно была я. – Она мило, но как-то холодно улыбнулась мне и похлопала ресницами. – Помогла кому смогла – на быструю руку, без самого необходимого… – Тут она нахмурилась и тон ее слегка изменился. – Пришла в ужас от условий, Асклепий вас побери… И вот сегодня привела к вам Галину Петровну – разбираться, как вы дошли до жизни такой. Скажу вам как коллега коллеге: для нынешних времен у вас чуть ли не образцовое лечебное заведение, а вообще ужас-ужас-ужас. Пылища, грязища, микробы по палатам стадами ходят.