Объем работы медиков был огромным. Так, на каждого врача в Крыму приходилось до 700 раненых и больных, на одну сестру милосердия – 100–200 тяжелораненых и 300–400 легкораненых.

В донесении в Петербург от 4 января 1855 года Н. И. Пирогов писал о сестрах: «В течение короткого времени уже были заметны плоды их истинно христианской деятельности. Они не пропускали ни одного обстоятельства в трудном и запутанном госпитальном лечении: их бдительный глаз был направлен на раздачу лекарств, на облегчение страданий, на пищу больных. Днем и ночью они старались доставлять больным теплое питье и прочее… Уже один вид женщин, помогающих страждущим, был утешителен». Помощь и труд сестер оказались неоценимыми также и в тяжелых условиях транспортировки раненых. В своем труде «Начала общей военно-полевой хирургии» Н. И. Пирогов пишет: «Неоценимую услугу в лазаретах, на перевязочных пунктах и в транспортах доставляли под Севастополем сестры Крестовоздвиженской общины… Нужно было удивляться, с каким самоотвержением слабые женщины ухаживали днем и ночью за ранеными. В позднюю осень, одетые в тулупы, в больших сапогах, по колено в топкой перекопской грязи следовали они за транспортами, ходя от одной телеги к другой…»

Из 140 сестер Крестовоздвиженской общины, участвовавших в Крымской войне, погибло 17…

5 октября 1854 года, во время первой бомбардировки Севастополя, англо-французский флот попытался прорваться в Севастопольскую бухту, чтобы нанести удар в тыл оборонявшимся на бастионах. Самым первым устремился на прорыв британский линейный корабль «Агамемнон». Я не знаю, помнил ли английский командующий адмирал лорд Дундас миф о Деве Ифигении и ее отце Агамемноне, а если помнил, то может, преднамеренно и назначил для прорыва именно этот корабль, в тайной надежде, что дух Девы Ифигении не посмеет противостоять кораблю, названному в честь ее отца. Если все обстояло именно так, то лорд Дундас жестоко просчитался, потому что не учел одной, но очень важной детали: херсонесская Дева никогда не была захватчицей Священного города, а наоборот, его защитницей. Спустя какую-то четверть часа после начала прорыва «Агамемнон» попал под столь сокрушительный удар русских береговых батарей, что вынужден был спасаться бегством, едва не затонув от полученных повреждений у Стрелецкой бухты.

Нелишне вспомнить здесь и дев – защитниц Севастополя в годы Великой Отечественной войны: пулеметчицу Нину Онилову, снайпера Людмилу Павличенко, многих-многих иных, сражавшихся за родной город наравне с мужчинами.

Да и сейчас, когда оторванный от России Севастополь по-прежнему остается верен своему Отечеству, именно севастопольские женщины в пикетах и на митингах отстаивают российскую принадлежность города-героя, как когда-то вдохновляла защитников Севастополя легендарная Дева.

Хранит тайну херсонесская Дева, и по-прежнему историки не могут сказать, кто же она такая: Артемида, Ифигения или вообще неведомое таврское божество, а может быть, та забытая всеми нимфа, что жила, по преданиям, в херсонесской пещере, или все же, что наиболее вероятно, она – последнее воспоминание о нашей же древнерусской Деве? А может быть, Дева – это все они вместе в одном лице? Воспоминание о прекрасной хранительнице космических тайн… Скорее всего, именно так и было. По крайней мере, так считаю я. Но что это может значить сегодня для нас? Оказывается, очень и очень много! Прежде всего, из этого следует, что древние греческие поселенцы приняли на землю древнего Орса основав на его руинах Херсонес, приняли и существовавших здесь богов, не оттолкнули, а впитали в себя древнюю веру. И сделали они это не потому, что просто хотели обезопасить себя от храброго горного племени тавров. Это был шаг куда более важный и значимый, шаг, в котором, как в зеркале, отразилась вся притягательность духовной Севастопольской земли. Поселенцы не только приняли древние обычаи этих мест, они поняли саму душу этого края. Они взяли самое дорогое, что было у тавров – их Деву, возвеличили ее выше своих олимпийских богов, воплотив в ней наиболее значимые черты почитаемых ими на прародине богинь. А это значит, что с той поры они уже перестали быть для этой земли чужеземцами и севастопольские скалы приняли их под свою защиту, став им новым Отечеством. И культ русской Девы потому вовсе не был случаен, ибо это было очень и очень важное, хотя и далеко не последнее звено в таинственной цепи местных метаморфоз, явивших в конце концов миру сегодняшний Севастополь.