– Всегда? – усомнилась я.

– Нет. – Веселые искры в ее глазах погасли. – Не всегда. Но тут и риска-то особ-бого не было. Этот напыщенный хрыч смекнул свою в-выгоду. Я только заставила его поскорее вытурить меня из лавки.

Удивительно, ее заикание то появлялось, то исчезало. На представлении в ломбарде она говорила без малейшей запинки. Однако зачем она вообще устроила этот спектакль? Я проследила, как Эва сует сигарету в рот, а Финн подносит ей спичку, и потом сказала:

– Я вам не нравлюсь.

– Не нравишься. – Взгляд ее из-под нависших век вновь уподобился взгляду хищной птицы, высунувшейся из гнезда. В нем была насмешка, но ни капли теплоты и приязни.

Ну и ладно. Пусть я ей не нравлюсь, но говорила она со мной как с ровней, а не как с ребенком или шлюхой.

– Почему вы пришли мне на помощь? – Я решила не уступать ей в прямоте. – Зачем вам это?

– А мой гонорар? – Глянув на деньги в моем кулаке, она назвала сумму, от которой у меня перехватило дыхание. – Я могу с-с-свести тебя с тем, кто, наверное, кое-что з-з-знает о твоей кузине, но услуга моя не бесплатна.

Я сощурилась, чувствуя себя весьма неуютно между дылдой-шотландцем и здоровенной англичанкой.

– Вы не получите ни пенса, пока не скажете, кому звонили утром.

– Одному английскому офицеру, ныне обитающему в Бордо, – не замешкавшись, ответила Эва. – Мы с ним знакомы тридцать лет, однако сейчас он в отпуске. Тогда я позвонила еще одной старой знакомой, обладающей кое-какими сведениями. После вопроса о ресторане «Лета» и его владельце она бросила трубку. – Эва фыркнула. – Эта сука что-то знает. При личной в-встрече я, конечно, из нее вытрясу все, что мне надо. А если нет, наверняка узнаю от английского офицера, когда он вернется с утиной охоты. Ну что, стоит оно пары фунтов?

Запросила-то она гораздо больше, но я смолчала и задала новый вопрос:

– Почему вы заинтересовались, когда я упомянула мсье Рене? Ведь даже фамилия его не известна. Или вас зацепило название ресторана?

– Иди-ка ты на хер, америкашка, – ласково сказала Эва, улыбаясь сквозь клуб дыма.

Причем даже не заикнулась. От женщины такого я никогда не слыхала. Финн невозмутимо смотрел на небо.

– Ладно. – Я отсчитала купюры и передала их Эве.

– Здесь только половина.

– Остальное получите, когда мы поговорим с вашими знакомцами, – так же ласково сказала я. – А то еще запьете, и я останусь на бобах.

– Не исключено, – согласилась Эва.

Однако я видела – тут дело не только в деньгах. Но в чем?

– И где искать эту вашу старую знакомую? – спросила я, когда мы втроем втиснулись в кабриолет: Финн сел за руль, Эва устроилась посередке и небрежно закинула руку ему на плечо, а я прижалась к дверце, укладывая остаток денег в портмоне. – Куда мы едем?

– В Фолкстон. – Эва хотела загасить сигарету о приборную доску, но Финн перехватил ее руку и, сердито зыркнув, выбросил окурок в окно. – Оттуда – во Францию.

Май 1915

Франция. Вот где она станет шпионить. Шпионка. Эва мысленно пробовала слово, точно малыш, языком трогающий дырку от выпавшего зуба. От волнения и восторга сводило живот. Я буду шпионкой во Франции.

Но сперва – Фолкстон.

– Неужели вы думали, что я выдерну вас из вашей конторы и прямиком заброшу на вражескую территорию? – сказал капитан Кэмерон, в вагоне укладывая саквояж Эвы на багажную полку.

Это происходило назавтра после того, как за чаепитием в пансионе он завербовал новую разведчицу. Эва, забыв о приличиях, в чем была ушла бы с ним тем же вечером, но капитан заявил, что все должно быть чин чином, а посему явился на следующий день и под ручку доставил ее на вокзал, словно они собрались в отпуск. Провожал Эву только полосатый кот; она чмокнула его в нос и шепнула: «Наведывайся к миссис Фиц, моей соседке. Она обещала тебя подкармливать, пока меня нет».