-- Я, конечно, ошибиться могу, Ангела. Только вряд ли баронесса читает с утра до вечера. Думаю, что книги здесь стоят целое состояние. И даже если их уже печатают, а не от руки переписывают, все равно они очень дорогие.

-- Ты к чему этот разговор завела?

--К тому, Ангела, что, скорее всего, баронесса каким-нибудь рукоделием занимается. Может, вышивает, а может, и кружева плетет. Кроме того, она еще ведет хозяйственные книги.

– Какие книги?! – сестрица с недоумением уставилась на меня.

-- Хозяйственные, – со вздохом ответила я. – Понимаешь, если она баронесса, значит, собирает с крестьян налоги. Из этих налогов нужно оставить себе на жизнь и королю отправить, сколько положено. Вот она сидит и записывает сколько чего получено, сколько чего продать надо, сколько денег в казну отправить. И считает не на калькуляторе, а на бумажке.

-- Что, сама всем этим занимается?! – в голосе Анжелы прозвучал ужас. – Неужели ей не на кого это свалить?!

-- Ну, свалит она, допустим… Во-первых, того, кто все считать будет, проверять надо. Вдруг он неправильно считает, налогов отправит меньше, чем нужно, а с нее потом требовать будут? Кроме того, здесь, похоже, других-то развлечений и нет, Ангела. Понимаешь? Или ты учишься что-то интересное руками делать сама. Делать так, чтобы самой же и нравилось. Либо будешь всю жизнь сидеть у окна, глазеть на улицу и беситься со скуки. Соображаешь, к чему я веду? Пойми простую вещь -- других развлечений здесь нет и не будет.

Анжелка уткнулась в сложенные на столе руки и тихонечко завыла. Успокаивать я ее не стала. Думаю, все, что я сказала – чистая правда. Поэтому я встала, подобрала недошитую сорочку и положила перед ней на стол. Пусть работает дальше. Чем раньше осознает все, тем ей же легче будет.

***

Шла вторая неделя нашего заточения. Последние три дня обед нам приносили в комнаты. У баронессы были гости, и выводить нас к столу было не велено. Каждая из нас успела сшить по две нижних сорочки и теперь, получив от Луизы пяльца, неторопливо вышивали на груди именной вензель.

Почему-то Луиза сильно обижалась, что мы не дали ей кроить и резать ткани. У нас же обеих расчет был простой: здесь провинция, да и шить мы толком не умеем. А повезут нас в местную столицу, так что модные туалеты лучше там же и изготовить. Да и, признаться, швеи мы с сестрой никудышные. В любом случае придется кого-то нанимать, чтобы за нас сшили. Хотя последнее время мои стежки не казались мне такими уж кривыми и уродливыми. А вышивка гладью получалась даже весьма ровненько.

Понять,почему Луиза дуется на нас, помогла Иви. Она забегала в комнату проведать нас пару раз за день. Она же приносила еду и забирала грязную посуду. И иногда немножко болтала с нами. Некоторые вещи, которые она рассказывала, откровенно пугали нас, некоторые – были интересны.

Два дня назад хозяйка велела выпороть на конюшне Берга. Это была важная новость, которой Иви поделилась прямо с порога:

-- …там он и напился! И покуда до замка доехал, так и не протрезвел! Может, оно и обошлось бы, да только хозяйка собралась в гости ехать после обеда, а он шатается и бормочет. Конечно, никуда они с маменькой не поехали, а Берг… Он сейчас на кухне отлеживается. Агнесса ему спину целебной мазью намазала.

Агнессу мы еще не видели, но знали, что так зовут повариху. Новость про кучера казалась пугающей. В голове не укладывалось, что здоровенный взрослый мужик позволил кому-то себя бить. Но Иви говорила об этом, как о совершенно обыкновенном деле.

Сегодня, забирая у нас посуду после завтрака, Иви разболталась про Луизу: