– Ты куда прёшь?! – орал лысый. – Видишь же, я тут плыву!

– А ты куда плывёшь?! – не сдавался молодой. – Видишь же, я тут… тоже плыву!

Ирэн оценила диспозицию. Пока что неправильный спасатель был к ней ближе. Она тихонько, стараясь не высовываться из волны и прячась за крупными обломками, описала дугу. Когда молодой и симпатичный оказался в более выгодном для спасения положении, девушка отбросила маскировку и, поднимая больше брызг, чем того требовала техника брасса, двинулась за буйки.

– Ты куда прёшь?! – хором заорали спасатели, не успев перестроиться с волны междусобойчика на профессиональный лексикон. – То есть… Девушка! Назад! Нельзя! Девушка!

Ирэн слегка сбросила скорость. Она не собиралась слишком уж усложнять задачу своему будущему принцу… Или, с учётом реальных сроков романа, калифу на пару дней.

Девушка пересекла линию буйков и начала тонуть.

То есть Ирэн и собиралась немного потонуть, иначе никакого романтического спасения не получилось бы. Но она совершенно не собиралась тонуть по-настоящему.

А получилось по-настоящему.

Ей вдруг показалось, что берег очень далеко! Она очень устала, пока плыла сюда! Она не рассчитала силы! Ей надо скорее возвращаться, пока силы не кончились-окончательнодоконцаполностьюсовсем…

Ирэн попыталась ринуться к берегу, разом забыв, как нужно плавать. Она забарахталась, закричала, мгновенно наглоталась воды… И тут у неё свело ногу. И вторую. И руку…

– Ой! Буль! Ма! Буль! Мочка! – она изо всех сил замолотила по воде плохо слушающимися ногами и руками.

Крики спасателей вдруг стали глуше, как будто они плыли не к ней, а от неё. Ирэн с ужасом поняла, что причина ослабления криков – в слое воды, который отделяет её от поверхности. Забыв обо всех правилах поведения утопающих, Ирэн беззвучно завопила, выпуская остатки воздуха.

Последнее, что она успела ощутить – чья-то рука вцепилась в её волосы.

«Ещё и причёску испортят!» – расстроилась она и отключилась.

Во рту было противно и горько. Руки и ноги болели ужасно. Сквозь прикрытые веки бил кошмарный свет. Ирэн с трудом ощупала голову и не сдержала стон. Прическа не просто была испорчена. Остатки лака удерживали часть локонов в идеальном порядке, зато всё остальное… Наверное, со стороны это напоминало ледоход на волосяной реке.

– Очнулась? – спросила Мари.

Ирэн не стала отвечать. Вместо этого спросила сама булькающим, как у лягушки, голосом:

– Молодой спас?

– Нет.

– Значит, лысый? – поморщилась Ирэн.

– Нет.

Ирэн задумалась.

– Вдвоём?

– Нет.

– Хм… молодой тянул меня, а лысый молодого?

– Нет. И не наоборот!

Ирэн открыла глаза. Мари сидела перед ней, строгая и мокрая.

– А! – с облегчением произнесла она. – Это ты, сестричка!..

Мари покачала головой:

– Я тебя откачивала.

– Тогда кто?..

– Да я, золотце моё! – бодрый голос над ухом заставил Ирэн последовательно вздрогнуть, охнуть и застонать.

И только потом она рассмотрела склонившуюся над ней улыбающуюся толстуху. Ту самую, с матраса.

– Пока эти мужики у буйков трепыхались, я на «Валере» подплыла и вытащила! Ну-ка, покажи свои глазки, радость моя!

– «Валере»? – удивилась Мари.

– Ну да, – ответила толстуха, светя Ирэн в глаза медицинским фонариком. – Это мой матрас. Двенадцать лет ни одной пробоины! Ну, как себя чувствуем?

– Руки болят, – пожаловалась Ирэн. – И ноги. Как будто их иголками истыкали!

– А то! – толстуха гордо продемонстрировала набор для акупунктуры. – У тебя ж все конечности свело! Но судорогу я сняла! Кстати, я Марго! Я тут уже семнадцатый сезон врачебствую.

Только теперь, проморгавшись от соли, Ирэн поняла, что её спасительница вся в белом – что, в общем, гармонирует с имиджем спасителя.