А он, действительно, до последней минуты не верил, что у него хватит решимости вернуться в этот двор, войти в подъезд, подняться на четвертый этаж… Мало того, нажать на кнопку звонка и не сбежать после этого. Да, разумеется, Наташа ему понравилась, точнее, очень понравилась. Но какой в этом смысл – прошлое ведь не зачеркнешь просто так. И смерть Ольги всегда будет стоять между ними.

– Вы… – она хотела спросить: «Вы что-то забыли?», но остановилась, почувствовав, что это прозвучит, как более вежливый вариант: «Зачем явился?» Впрочем, Андрей и так все понял.

– Извините, – он напряженно улыбнулся и протянул обтянутую целлофаном коробку. – Так неловко получилось утром. Вернулся попросить прощения.

– Ничего страшного. Работа, я же понимаю, – она машинально взяла конфеты. – А… а что это мы в коридоре топчемся? Проходите, пожалуйста! – она указала на открытую дверь, ведущую в комнату.

Он послушно двинулся вперед и остановился в центре комнаты, осматриваясь более внимательно, чем в первое посещение. Особого достатка не наблюдалось. Да, все аккуратно, все чистенько, необходимая для жизни мебель, присутствует, но и только. Из сравнительно новых вещей, только средних размеров телевизор. А вот тумбочка под ним – явно послепенсионного возраста. Остальное: и диван, и кресло, и сервант, и книжный шкаф, тоже стоит на своих местах лет двадцать, не меньше.

– Садитесь, – Наташа снова повела рукой и Андрей опустился на диван. Наташа подвинув кресло, присела напротив.

– Может быть, кофе?

– Нет, спасибо, – торопливо отказался он.

Какое-то время, царило неловкое молчание, потом Наташа спросила:

– Так что произошло с тем мальчиком?

– С каким мальчиком?

– Ну, вы говорили, что срочная операция нужна какому-то пареньку.

– Ах это! Да ну его, балбес. Отмечал вчера день рождения с приятелями, шестнадцать лет. С чувством отметили, по полной программе. А сегодня с утра, на старые дрожжи добавили, вот и потянуло на приключения. Пошли всей компанией гулять, а там железная дорога рядом. Поезда во все стороны и пассажирские и товарные, тепловозы маневровые… Такое развлечение, и на халяву! Нет бы, в парк пойти, на каруселях покататься – так на вагонах интереснее! Девочки, опять же смотрят, восхищаются. Ну и сорвался, естественно. Повезло еще, что его в сторону отбросило, под колеса не угодил. Остальные с перепугу протрезвели сразу, да и взрослые там неподалеку были, так что мигом его на «скорую» и к нам. Два часа только селезенку штопали идиоту.

– Но теперь все нормально?

– Что считать нормальным? Здоровым человеком он уже никогда не будет.

– Главное, что выжил, – тихо вздохнула Наташа.

– Это да. И теперь свой день рождения может два дня подряд отмечать. Правда только компотом и минеральной водичкой – если не самоубийца.

Наташа встала, отошла к окну. Стояла там, прижавшись лбом к стеклу и пыталась сдержать слезы. Компот, минеральная водичка – господи, какие пустяки! Этот парнишка выжил, он будет жить, а уж с заштопанной селезенкой или вовсе без нее, это не имеет значения. Если бы только Оля выжила тогда, двенадцать лет назад…

Диван скрипнул. Она не слышала шагов, но точно знала, что Андрей подошел, стоит у нее за спиной, совсем рядом.

– Простите, – прошелестело сзади. – Я не должен был это все рассказывать… я не подумал… Наташа… – он мягко взял ее за плечи и повернул к себе. Расстроенное лицо, виноватый взгляд, темная прядь упала на лоб, закрывая строгую вертикальную черточку между бровями. – Наташа…

Наташа закусила губу. Надо же, всю жизнь так гордиться своим умение владеть собой, учить этому Дашку и так опозориться перед совершенно посторонним, в сущности, человеком! Нет, сейчас же, немедленно, взять себя в руки – это вполне возможно, она это прекрасно умеет. Ничего сложного – отвести глаза, шагнуть в сторону, сказать что-нибудь нейтрально-любезное. Она может, она вполне в состоянии это сделать. А раз в состоянии, значит сделает. Наташа глубоко вздохнула, качнулась вперед и, уткнувшись лицом в грудь Андрея, разрыдалась.