– Ты ведь просто не хочешь признать его вину, – язвительно воскликнул Кейр. – Каково это, осознать, что из двух виновных ты выбрала нелюбимого и обрекла на смерть того, к кому потянулось твое сердце? Скажи, Али! Таль – умница, он избавился от счастливого соперника, занял его место и остался чистым. Его трусость и подлость отправили меня в изгнание, лишили единственной возможности оправдаться. И теперь он – твой избранник, а я должен опять бежать.

Перворожденная вдруг зло сверкнула глазами, выставляя между собой и Райверном незримый щит.

– А что бы он мог сказать? Я стал свидетелем того, как Ройф попросил, а Кейр согласился? Что могло изменить его свидетельство? Сложно осуждать его за то, что не полез под горячую руку…

– Да брось, Али, ты, конечно, политик, и можешь выворачивать наизнанку то, что лежит на поверхности, лишь бы показать приглядным боком. Сейчас ты стоишь перед дилеммой: признать вину за Талем или закрыть на нее глаза. Ты спала с ним несколько лет, возвысила, выбрала и огласила имя принародно. Слово лиори неоспоримо. Это общеизвестно, и значит, Таль остается твоим избранником, если выжил, конечно. Но если ты посмотришь правде в глаза, то увидишь: он разделил со мной ответственность за то, что Ройф добрался до господина, его молчание повлекло намного больше бед, чем моя разрушенная жизнь. Я лишился дома, семьи и будущего. Но если бы он все-таки рассказал, как обстояло дело, ты бы знала, что Ройф был уже в поместье, когда подошел к нам. Значит, кто-то помог ему пройти мимо стражи. Это раз. Ройф пришел именно ко мне, то есть знал, что я уже обладаю доверием лиора, и меня он примет, несмотря на позднее время. То есть кто-то сообщил ему, что господин меня приблизил – это два. Ройф уговаривал меня долго. То есть я не был настроен слушать его. И первый вопрос, который я задал, был: «Что ты тут делаешь, и как прошел в поместье?». То есть я не откликнулся с готовностью, а добавив то, что я не звал с собой ублюдка, выходит, что я не ожидал его и дружеских чувств не питал – это три. Ну и еще: если бы я задумал предать господина, я бы не встречался с Ройфом при свидетеле. Это четыре. Но результатом его молчания стало то, что настоящий предатель не был найден, и Тайрад довел свою интригу до успешного завершения. Ты сама сказала, что корни заговора уходят в прошлое. И если бы не я, мерзкий предатель и убийца, ты бы сейчас уже покоилась в склепе, а Ирэйн могла натягивать твой венец. Молчание – какая мелочь! Но каков его итог. Так что ты скажешь Дин-Талю, своему любовнику и будущему мужу, от которого собираешься рожать детей?

– Если он выжил, – хрипло ответила Альвия и отвернулась.

– Очень надеюсь, что выжил, – завершил свою тираду Райверн и вдруг выругался: – Архон! Али…

Она не ответила. Смотрела в темноту и молчала. Грудь лиори часто вздымалась, она была далека от спокойствия, написанного на ее лице. Как бы она не старалась держаться, но сейчас ей было тяжело, и Кейр понял это. Он сжал пальцы Альвии в своих ладонях и потянул ее на себя. Перворожденная безвольной куклой упала в объятья риора.

– Прости, Али, – прошептал он, зарываясь пальцами ей в волосы на затылке. – Я не должен был давить. Не должен был требовать ответа. Это всё злость, ревность, обида – называй, как хочешь. Я понимаю, что тебе сложней, чем мне. Прости…

Лиори вновь промолчала, только уткнулась носом в плечо Райверна. Он провел ладонью по ее спине, после прижался щекой к волосам и заговорил снова:

– Я и вправду всё понимаю. Это мне просто рассуждать и требовать справедливости, ты же в капкане своей власти и законов, укоренявшихся многие столетия. Ты не можешь сломать устои, даже если захочешь. Оспоришь собственное решение, и это лишит тебя доверия подданных и союзников. Ты не простая лейра и не можешь позволить себе легкомысленных грез и поспешных заявлений. Я повел себя, как себялюбец, прости.