Думаешь ли ты, что можно остановить это органическое развитие, это неизбежное движение цензурными окриками: куда? куда? Я надеюсь, что ты видел мое «письмо в редакцию» в «Товарище» (от 23 сентября, № 379) и не откажешь мне его перепечатать. После этого моего отграничения от вдохновений Чулкова или Городецкого или кого бы то ни было еще, ты не скажешь мне, что я «падаю в чьи-то объятия», и не будешь (весьма наивно) уверять, что мне у вас достается только по досадному смешению с виновниками мятежа в суматохе усмирительного разгрома. То, что я говорю, я назвал мистическим анархизмом: ergo, мистический анархизм подлежит не издевательству и глумлению, а серьезной критике по существу, – если вы желаете моего товарищества. Или же вы должны сказать: мистический анархизм есть то-то и то-то, но не статьи Вяч. Иванова, «мистический анархизм» которых, как угодно выражаться их автору, подлежит отдельному рассмотрению. Но даже исключая меня лично, – просто неумно не видеть, что мистический анархизм отнюдь не мнения А или В, но широкое, хотя и не определившееся и уже отнюдь не высказавшееся в «Факелах» явление общей умственной жизни, – пусть даже болезненное, но уже никак не подлежащее журнальным полемикам и личностям. Мистический хаотизм, тщетно бьющийся в родильных муках и тебе столь дружественный, относится сюда же!..

Но ты лично «прибег под знамя благоразумной тишины»[23] – и охраняешь ценности истории литературы вообще и литературы той эпохи, которую называл «бальмонтовской», в частности. A la bonne heure![24] Жаль только, что ваша редакционная фраза о «беспочвенных…» – не помню существительного, что-то вроде «бессмысленных мечтаний», – смешна, как серьезная насупленность на детском лице посреди ребячьих игр.

Николай Феофилактов. Обложка журнала «Весы». 1908 год

Удивляюсь, что ты уверен, что я не «посетую» за небрежение моей книгой. Ссылки на «срок» ни при чем. Сроком никогда не было обусловлено издание. О том, что теряю черед, я не был предупрежден. Книга не была готова – вот и все. Вы могли отказаться издавать или отказаться издавать немедленно. Но я получил определенное обещание, что печатание начнется тотчас. На этом условии я выслал рукопись. О шрифте меня не известили своевременно. Если вам издавать «Cor Ardens» неохота, я ведь не навязываю своей книги. Но класть дело об осуществлении издания под сукно нельзя. Я прошу определенных гарантий, касающихся времени появления сборника.

Вопрос, почему я печатался в других местах, а в «Весы» ничего не давал, требует немедленного ответа. «Эрос» я хотел издать впервые книгой. «Золотые завесы» сохранить для «Ор». Что же остается? Несколько стихотворений, из которых одно было, однако, в «Весах». Кроме того, «Весы», я знал, обременены поэтическим материалом, и поэты теснятся, ожидая очереди. Что до статей, я взялся писать о Бердяеве, не поспел к сроку, статью у меня отняли. Мою рецензию о «Жизни Человека» сочли ненужной. Кроме того, чувствовалось, что мои идеи не встречают вообще отклика в «Весах» или встречают резкий протест.

До свидания, дорогой Валерий! Письмо почти не нужно ввиду близкого свидания – недели через две, – но я хотел писать, чтобы ты не думал в самом деле, что я пишу тебе только, когда «телега ждет». Прости, если что покажется жестким, и отомсти жесткостью выражений, но не сердца!

P.S. Надолго ли нет шрифта? Если на месяц minimum, я согласен на эльзевир с условием, чтобы внешность и все подробности издания вполне соответствовали твоему «Венку». Напиши мне, как друг, сюда