Наконец я открыл сумку и увидел «саркофаг» с вороной. Это был небольшой симпатичный ящичек-гробик из дубовых дощечек, на крышке которого Африкан красной нитрокраской начертал какие-то таинственные знаки. Судя по, так сказать, дизайну и тщательности отделки, гробик приготовили заранее. Его даже отлакировали.

У подножия Чертова Пальца я нашел самую глубокую яму, опустил туда «саркофаг» и сделал несколько снимков. Ту же процедуру я совершил и после того, как засыпал яму землей, бросив туда и сумку. Уж не знаю, какой бес в меня вселился, но я нарвал на склоне горы букетик полевых цветов, положил его на могилу бедной вороны и сфотографировал. При этом я почему-то нервно хихикнул.

После всей этой процедуры я сел немного поодаль черного камня и закурил. Передо мной открывался великолепный вид: леса и перелески, серебристая чешуя реки, раскинувшей петли, словно сказочный китайский дракон, на фоне кое-где тронутой ранней ржавчиной кудрявой зелени, и дальние поля, уже освободившиеся от тугих колосьев, однако по-прежнему казавшиеся золотыми из-за жнивья. Солнце светило неярко, оно купалось в туманной дымке. Но все равно было тепло и приятно, а легкий ветерок ласково щекотал разгоряченное работой лицо.

И тут случилось то, чего никак нельзя было ждать. Мое внимание привлекла небольшая тучка, которая стремительно росла, увеличиваясь в размерах. Вскоре я уже мог различить, что она собой представляла. Это было скопище ворон! Огромное количество черных птиц летело по направлению Круглой горы.

Я не раз наблюдал, как стаи ворон отправляются вечерней порой по одному и тому же маршруту на ночлег, а ранним утром возвращаются на поля, чтобы подкормиться. Это было естественно и привычно. Но в данный момент часовая стрелка на моих «командирских» – память об армии – указывала на цифру одиннадцать, а в это время, как я уже знал, вороны давно харчились. Что их подвигло оставить столь приятное и полезное занятие и дружно подняться на крыло?

Пока я думал и соображал, неожиданно подул сильный холодный ветер. Казалось, кто-то открыл заслонку и на наши равнины вырвался поток стылого арктического воздуха. Он принес с собой серые облака, которые вмиг закрыли солнце, и весь мир тотчас поблек, покрылся траурной вуалью. Тем временем воронья стая долетела до Круглой горы, и над моей головой начало твориться что-то невообразимое.

Вороны выстроились в круг и с истошными криками закрутили колесо, к которому все присоединялись и присоединялись другие черные птицы. В конце концов их стало так много и они опустились так низко, что я, сказать честно, испугался. Втянув голову в плечи, я бросился вниз и посмотрел на это диво лишь тогда, когда укрылся в кабине «мазды». Вороны по-прежнему летали над Круглой горой, и издали казалось – над Чертовым Пальцем висит живая воронка, постоянно меняющая очертания.

Озадаченный столь неординарным явлением, я не стал дожидаться конца вороньего шабаша. Вырулив по проселочной дороге на шоссе, я добавил газу, и машина понеслась к городу. Вскоре небо прояснилось, ветер утих, и природа вновь явила миру свой добрый и светлый лик. Я понемногу успокаивался, и на подъезде к городской околице кошки, которые скребли у меня на душе, убрались восвояси, и ко мне вернулась моя обычная беззаботность.

Наверное, именно из-за этого состояния я и не углядел опасности, которая поджидала меня на очередном перекрестке. Я ехал по главной улице, поэтому не обращал особого внимания на машины, выезжающие из переулков. И напрасно. КамАЗ вылетел с левой стороны на проезжую часть как пробка из бутылки шампанского. Когда я увидел его, расстояние между «маздой» и бампером самосвала было не более двух метров.