И Сильвер шагнул вперед, подняв меч. Правое плечо тотчас обожгло несколько острых молний, и он чуть не выронил потяжелевший меч из бесчувственной руки. Но больше выстрелов не последовало, и он понял, что убивать его не хотят, он нужен южакам живым. Для чего? Будут издеваться или потребуют выкуп? Он не желал ни того, ни другого. Путь лучше убьют. Он крепче сжал рукоятку меча, превозмогая острую боль.

И когда он уже покачнулся, собираясь прыгнуть вперед, на выставленные навстречу ему сабли, засверкали странные молнии, мгновенно уложившие всех южаков, стоявших вокруг с натянутыми луками и обнаженными саблями. Сильверу показалось, что прошло всего-то одно мгновение, но никого из живых перед ним не осталось.

– Феррун! – с облегчением выдохнул он и принялся озираться, ища его.

Вокруг никого не было видно, лишь раздавались испуганные выкрики южан. Сильверу стало ясно, что его спаситель где-то рядом. С мечом наизготовку он помчался вокруг шатра, пытаясь хоть что-то разглядеть в полной темноте. Тиммис, тенью следовавший за ним, схватил его за руку и остановил.

– Стой, мы только мешаем! – прислушавшись, заявил он. – Но кто это может быть? Не тот ли бог, что под Мерриградом за одну только ночь убил всех наших вождей, что собрались для штурма?

Сильвер не участвовал в прошлогодней битве за Мерриград, но представлял, что Феррун вполне на это способен, поэтому молча кивнул. Сравнение Ферруна с богом его здорово позабавило. Представив, как повеселится Беллатор от столь помпезного величания самого своевольного и невоспитанного юнца, что они знали, Сильвер растянул губы в веселой улыбке.

Они постояли, пристально всматриваясь вдаль. Тиммис с сожалением сказал:

– Я не очень хорошо вижу в темноте. Но вокруг нас южаков больше нет.

Внезапно позади раздался знакомый голос, и Сильвер стремительно повернулся.

– Хорошо, что ты вовремя меня позвал, Сильвер. Не то я бы просто не успел. Хотя тебя вроде убивать не собирались, зачем ты сам полез под стрелы?

Сильвер попытался вытащить хоть одну стрелу, но не смог совладать с острой болью, пронзившую все тело, и на вопрос не ответил. Неужто Феррун сам не может понять, почему?

– Пошли в шатер, – приказал Феррун, и взял Сильвера за здоровое плечо.

Рука у него оказалась железной и болезненно зажала мышцу, хотя Феррун поддерживал его осторожно и бережно. Сильвер хотел отказаться от его помощи, но пошатнулся, сказывалась потеря крови, и промолчал. Они вошли в шатер, где Феррун брезгливо поморщился – там остро воняло уже свернувшейся кровью.

Костер догорел, лишь красноватые угли освещали тревожными красноватыми сполохами остатки шатра. Уцелевшие старейшины сидели подле него рядком, вздрагивая от каждого шороха. Едва в шатер вошел Феррун с Сильвером и уцелевшими имгардцами, они удивленно охнули и принялись расспрашивать Тиммиса, что случилось там, возле шатров.

Тот принялся рассказывать, и старейшины с ужасом посматривали то на Сильвера, то на Ферруна.

Усадив раненого на относительно чистый кусок ковра, Феррун быстро сломал и выдернул одну за другой стрелы из плеча Сильвера, тут же залечивая каждую рану. Все, кто был живой в шатре, с изумлением смотрели, как под руками странного воина исчезали все следы кровавых ранений.

Закончив, Феррун положил руку на голову Сильвера, и тот почувствовал небывалый прилив сил.

– Спасибо, без твоего вмешательства меня уже везли бы к южакам в восточный кулуз, к этому Берик-хану, – Сильверу хотелось одновременно петь, плясать и есть, причем голод преобладал над всеми остальными.