В клубе было как всегда битком. Стайки разноцветных куколок порхали от бара до танцпола и обратно. Но мне скучно. Я сегодня работаю старшим братом и пристально слежу, чтобы к Ленточке ни один мудак ближе чем на метр не приближался.

— Все вынюхиваешь? — на фоне громкой музыки голос Мирона, ворвавшийся в ухо, мог бы напугать, но я привык к его манере появляться так, словно он из воздуха материализовался.

— Сегодня нет. Да и вообще. Забил. Надоело.

Мирон растянул рот в довольной улыбке. Да, он мне говорил, что затея идиотская, но я ничего кроме духов её, не помню. Точнее, и сам аромат не очень, но надеялся, что узнаю, как только почувствую.

Я ждал, что она сама проявится, но этого так и не случилось. Я все чаще думал о ней и пытался вспомнить каждую мелочь. И я вспомнил еще одну важную деталь. Я был у нее первым! Когда в голове всплыл этот момент, меня словно молнией прошило. И найти ее стало какой-то навязчивой идеей. Смешно сказать, но у меня никогда не было девственниц, даже первая моя девчонка была распакована до меня. Но вскоре и этот запал пропал. Ну была и была. Что теперь, найти и молиться на нее?

— Нюхач след потерял? Придется изгнать тебя из стаи элитных псов. 

— Да короче... вроде всех перебрал уже. Может, приезжала с кем-то за компанию, теперь уже не найти. Ты на охоте опять, пёс шелудивый? — заметив его интерес к танцполу, спросил у Мирона.

 — Ага. Я уже определился, так что давай по одному шоту, и я поехал. Я еще с ней не познакомился, а у меня уже привстал на эту вертихвостку, — кивнул в сторону танцпола Мирон, и я знаю этот его прищур, уже нарядил рожу, чтобы девочку склеить без особого труда.

Проследив за его взглядом, я напрягся. Он смотрит на компанию Ленточки.

— Какая? — решил все же уточнить я.

— Вон та, в блядских шортах и черном топе, — снова кивнул Мирон, и теперь сомнений не осталось.

— Ты охренел? Это Ленточка! Сестра моя! — мгновенно разъярился я, не потому что я такая же наседка как папа, а потому что я знаю Мирона!

Прищуренные глаза мигом оквадратились и не моргая на меня уставились.

— Хрен ли ты смотришь? Ленточка девочка правильная. Не смей даже дышать в ее сторону!

— Лед погрызи, остынь! — щелкнул по вазочке льда мне этот мудак, но хоть прищур свой кобелиный сменил.

— В ширинку себе засыпь, придурок! Я твоих сестер не трогаю и ты к моей не лезь!

Мирон злился, и я чисто по-мужски могу его понять. Когда уже настроился на какую-нибудь девчонку, то такой облом испортит весь настрой.

— У тебя и не выйдет. Миленка тебя, помнится, года два назад отшила, а сейчас и подавно тебе ее муж головы местами перепутает. А Викуська уехала учиться в Одессу.

— Она что, школу уже окончила? — я смутно помнил угловатую девчушку с большими серыми глазами, даже не припоминаю, когда последний раз ее видел.

— Ей двадцать лет восьмого августа будет.

— Да? А мне двадцать пять седьмого августа! Круто, два юбилея отметим! А чего ее в Одессу унесло?

За разговором я как-то упустил, что надо за Леной следить, а Мирон то и дело возвращал взгляд на танцпол. Я решил, что он высматривает другую девушку себе на ужин, не подозревая, что он не сводит взгляд с моей сестры, сволочь оборзевшая!

— За свой сестрой следи! — рявкнул как псих Мирон и куда-то сорвался как ужаленный.

Обернувшись на танцпол, я увидел, что около Ленточки ошивается какой-то бугай, явно позволяя лишнее, хватая ее за руки. Но, я успел только вскочить с дивана, как около них нарисовался Мирон. Зная этого ненормального, здоровяку можно уже сочувствовать, но мне некогда. Пока я пробираюсь сквозь толпу, чтобы забрать Лену домой. Ни бугая, ни Мирона уже нет.