— Какой он в постели? — не отстаёт она.

Откуда мне знать? Дальше прогулок и поцелуев у нас не зашло. Я не уверена, что готова, а Тим даже не намекал на близость.

— Нет еще? — не получив ответа, Юля делает верные выводы. — Ууу… Ты с ума сошла, Лин? Он же взрослый мужик. Ему секс нужен! Ты не дашь, он найдет, где взять. Тут вон, — кивает на стайку девчонок, стоящую недалеко от нас. — Желающие найдутся.

— Я поняла, спасибо.

Выбросив окурок, который почти полностью истлел в моих пальцах, я пошла на занятия улетая опять глубоко в себя. Начиная анализировать. Ведь подруга права. Может мне снова надо сделать шаг? Показать ему, что готова?

— Что успело случиться, пока я отходил? — Тим с искренней тревогой рассматривает мой потерянный вид.

— Скажи, а если бы я не вышла тогда на балкон и не сказала бы первой…

— Я бы сделал это сам, — перебивает. — Ты на день опередила.

12. Глава 11

Мне бы выкинуть слова Юльки из головы и наслаждаться отношениями. Я старалась, но патологическое ожидание предательства не давало покоя. А сегодня ночью меня накрыло настоящей панической атакой.

С трудом отдышавшись от сдавившего грудь страха, на дрожащих ногах прошла на кухню, выпила успокоительного и со стаканом воды вышла на балкон. Прохладный осенний воздух обжег кожу разгоняя по ней толпу мурашек. Поежившись, я сделала первый глубокий вдох. Он вышел тяжелым и рваным. Все мышцы болят, особенно икры. Они начинают непроизвольно дрожать, когда так накрывает, а потом болят, как после пробежки по ступенькам на девятый этаж, не меньше.

Не хочу потерять все, что сейчас у меня появилось. Ощущение значимости, взгляды Тима. В них читается забота и искренность. Мне хочется верить, что я не ошиблась. Следующий вдох опять дается с трудом, и я запрещаю себе думать об этом.

Закрыв глаза просто считаю.

Раз — это выдох. Два — это вдох. Три — снова выдох и так далее.

Звук собственного голоса и холод всегда помогают мне справиться с этим состоянием. Первому научила врач еще когда ставила меня на учет с нервным срывом, а второе я выяснила сама.

Услышала, как встал дед. Он, кряхтя, прошел на кухню, попил воды прямо из носика чайника и так же тяжело ушел обратно. Я беспокоюсь за него все больше, но мне до сих пор никто ничего не сказал, будто я ребенок.

Еще немного подышала и вернулась в постель. Тихонечко обняла Настю, уткнулась носом в ее русые волосы, пахнущие карамельным детским шампунем, и меня еще немного отпустило. А утром снова на занятия.

Вымотанная бессонной ночью и токсичными переживаниями вместо лекций взялась писать стихотворение. Они у меня нескладные и примитивные, зато еще один способ психологической разгрузки. Опять выходит какая-то ерунда. Тим все пытается заглянуть ко мне в блокнот, но этот ужас я от него закрываю, как могу. В итоге и вовсе убрала все в сумку.

— У тебя от меня секреты? — урчит он мне в ухо.

— Нет. Там чушь, — отмахиваюсь. — Правда. Иногда балуюсь и…

— Оправдываешься? — отрицательно кручу головой. Тим смеется и утверждает. — Оправдываешься. Зачем? Я же не упрекаю. Просто спросил. Захочешь, покажешь. Я вот тоже стихи писал.

— Да ладно? — делаю большие глаза.

— Угу. На пароходе, чтобы мозгами не потечь в навигации. Помогало, — незаметно целует меня в висок. — Покажу как-нибудь.

— Тим… — зову, рисуя пальцем на тыльной стороне его ладони.

— Что? — довольно щурится.

— Меня сегодня можно прямо до дома проводить, — выдыхаю. — наверное…

— Наверное? — усмехается он. — Я вообще не понимаю, чего ты меня прячешь? Не проще ли представить нормально твоим родным и встречаться спокойно?