Спустя пару часов знала, что рабам ставят магические рисунки, служащие кандалами - наручами, с помощью которых хозяин ими управляет или направляет, как для смягчения, не иначе, написано в книгах. Наказывает за непослушание тоже через них. На них же ставится отведённый срок. Так же существует классификация рабов, кого–то можно заставить делать что угодно, вплоть до интима, а кого-то нет.

Поворот ключа в замочной скважине удивил, двери то я так и не нашла, и гулом разнесся по помещению, ударил по нервам. Рано, очень рано, я ещё не успела всего узнать. В голове тысячи вопросов, кто там, друг или враг? Что нас ждет? Для каких целей мы здесь? В спасение мира не верю, не того мы, поля ягоды.

Дверь отварилась и сестра с радостным визгом:

– Ну наконец то, – бросилась на встречу вошедшему.

"Что же, лучше для меня. Для начала посмотрю, что с ней сделают".

Прячусь за стеллажами.

– Одна? – раздаётся совсем близко.

Судя по шагам, зашли двое. Осторожно выглядываю. Двое мужчин в одинаковых одеждах, следуя друг за другом, нерешительно, что очень удивило, продвигаются к центру залы.

"Они знают, что должны появиться двое, но опасаются? Интересно", – сразу же анализирую полученную информацию.

Вот все трое встретились. Сестра широко улыбнулась и попробовала сделать книксен. Попробовала, потому как пошатнулась и едва не упала.

– Простите, – покраснев, виновато обратилась к мужчинам, – давно не практиковала.

«Врушка», – хмыкаю.

Если бы сестра в этот момент не прятала в смущении глаза, то, думаю, заметила бы как в этот момент выдохнули и расслабились мужчины.

– Госпожа, – небрежно поклонились они ей.

– Госпожа? – удивилась Леся

О, да, улыбнулась я. Если бы сестрица, как я, занялась изучением книг, а не любовалась бы видами и не ждала неизвестно чего, то уже знала бы, что такое обращение принято в высшем обществе. В обращении же к простому населению или рабам обходятся без этой приставки.

– Госпожа, – будто не слыша вопроса, продолжили мужчины, – вы одна?

– Нет, здесь ещё моя сестра, – охотно сдала меня эта пакостница.

– И где же она? – заозирались мужчины.

– Женя, Жень, не заставляй людей ждать, – выкрикнула сестра после заискивающе добавила мужчинам, – Вы уж простите, она у нас с детства не обязательная, всегда на своей волне.

– На чем? – переспросил один из мужчин.

При ближайшем рассмотрении он оказался худее своего напарника, а вот внешность у обоих один в один. Такого я даже у близнецов не наблюдала.

– Ваша сестра маг воды? – поинтересовался второй.

– Ох, вы же не понимаете нашего сленга, – восторженно выкрикнула Леся, –на своей волне...

– Господа, – выходя из-за стеллажей, перебиваю сестру.

Не век же здесь сидеть. Всё, что я хотела, узнала. Не хватало чтобы Леська наговорила на меня, да вообще наговорила. Не понимает, глупая, что для начала надо оглядеться, понять, чем народ живёт, а потом уже всё про себя выпаливать. Пока обращаются, как с высшим обществом, следует пользоваться. Кто знает, какое здесь отношение к тем, кто не обладает магией.

«Заклеймят рабыней и что тогда? Кто мир спасать будет?»

Ухмылка помогла собраться. Спина прямая, подбородок вверх, взгляд свысока, походка от бедра, уверенная, плавная – как учили, называя походкой хищницы. Вот и пригодился мой образ. У мужиков чуть глаза не повыкатывались.

«Что, мальчики, после Леськи – серой мышки, не ожидали?»

Да, как говорится, бог меня не фигурой, не внешностью не обидел, даровав вне зависимости от аппетита стройный стан, а ещё смуглую кожу, зелёные, как говорили многие, роковые глаза и шикарную гриву чёрных волос. Подумать только, когда-то я стыдилась своей внешности. Не без мачехиного участия, конечно, которая частенько кликала меня цыганкой и просила сделать мину попроще, заставляя устремлять свой бесстыжий, опять же с её слов, взгляд в пол. После такого внешность хрупкой голубоглазой блондиночки, которой всегда была моя сводная сестра, казалась божественной и недосягаемой, ведь в таком случае мне бы пришлось изменится полностью. Но это было в детстве, сейчас же я прекрасно знаю себе цену. Поведение буквально вбито, поэтому даже волнение не сможет снять с меня маску надменности.