– Уходи.

Агвид не противится и уходит, но расслабиться не могу. Вспоминаю о присутствующем предателе:

– Олав уйди и прикажи никому сюда не заходить.

Спрятаться бы в своей спальной комнате, но ноги уже не держат. Дожидаюсь, когда останусь одна и оседаю в ближайшее кресло. Несмотря ни на что всё равно пытаюсь унять дрожь, но чем больше я стараюсь, тем сильнее она рвётся наружу. А память зараза крутит по кругу мерзкие обрывки воспоминаний. Те, что труднее всего забыть.

Ухмыляющиеся рожи, властные приказы, боль, унижение и мужской хохот. Арсению Петровичу лишь показалось, что я в тот день не сломалось. Сломалась, только нашла в себе силы собрать себя вновь. В награду за это получила трупы этих животных. В этом весь старикашка, отдать жертву на растерзание мучителей, а потом, на глазах жертвы, убить мучителей, при условии, что она выстояла. Будто это может удовлетворить и дать силу и стимул к жизни. Чёрта с два это даёт кроме мучительных воспоминаний.

Даю волю слезам. Только так, получив свою награду, дрожь прекратится и воспоминания ненадолго померкнут. Не вовремя, но нет сил уже терпеть.

Вот так, ещё чуть-чуть. Дрожь прошла, а это значит надо снова брать себя в руки. Ни в коем случае нельзя долго жалеть себя. Затягивает.

Смахиваю последнюю слезу, медленно выдыхаю и выпрямлю спину.

«Что это? ­– напрягаюсь всем телом, – Шуршание одежды?»

Соскакиваю на ноги и оборачиваюсь на еле слышный звук. В дверном проёме стоит Агвид.

«Он видел меня такой или нет? Наверняка видел. Как же я могла так подставиться? – грудь резко сковывает холодом из-за чего машинально сжимаюсь и обхватываю себя за плечи, – Так, главное не молчать».

– Что ты здесь делаешь? – несмотря на состояние опускаю руки и горделиво расправляю плечи, – Я же сказала…

– Прости, те, – как-то странно извинился мужчина, при этом пряча взгляд.

А может это я боюсь взглянуть в его глаза? Боюсь увидеть в них триумф?

– Меня к вам отправил ректор Академии, – более уверенно продолжил декан, – Ваша сестра…

– Что с ней?

9. 9

А с Леськой ничего, кроме привычных самоуверенности и недальновидности. Эта ненормальная за неделю разбила прямо в городе лагерь помощи. По крайней мере так она его назвала. В чём была её помощь?  Да ясно в чём. В избавлении рабов от рабства. Сначала она это делала тайно, теперь же перешла в наступление. Из бывших рабов, а мы помним, что большая часть из них убийцы и разбойники, собрала ополчение и пошла в наступление. Пока до жертв не дошло, стражи вовремя вмешались, (мы ведь помним о моём прошении и моём упоминании о коварной сестрице? Её уже искали), но предпосылки есть. Не арестовали Леську и не нацепили наручи только благодаря пророчеству. По указу Императора нам разрешалось делать всё, ведь таким может быть наш путь к артефакту, но она уже перешла за рамки. Общественность кипит, требуя жертв. Поэтому ректор, так как Император его назначил ответственным за нас лицом, просит меня, как родного ей человечка («Ха»), повлиять на сестру. Уговорить отказаться от своих идей и прийти для обучения в Академию Магии.

«Угу, будто это остановит её. Лично меня интересует другой вопрос. Кому эта ненормальная передаёт рабские тату?»

Городская площадь раскололась на двое. Контраст двух половин так разителен, что с уверенностью могу сказать в каком находится Леська. Конечно же в той массе, где больше агрессии и злости. Не скажу, что со стороны господ тихо и мирно, но они в большей степени негодование выражают, внимательно слушающим, их судьям.

– А я думала у вас один судья, – выражаю удивление, насчитав семь человек в судейских мантиях.