– Ты что собралась воздействовать на Императора? – от возмущения Олав даже брови нахмурил, – Жить надоело?!

Ох видели бы вы сейчас эту картину. Такой весь из себя суровый, ещё не мужчина, мальчишка держит в кулаке, по типу трезубца, вилку, а на губах, в прямом смысле, молоко не обсохло. Любит, как я поняла, он молоко, очень. Второй стакан уже хлопнул.

– Нет, – глядя на парня не могу сдержать улыбки, – как раз-таки хочу переехать жить во дворец.

Беру салфетку и подаю Олаву. Он понимает в чём дело, вытирает губы и уже не так сурово интересуется:

– В качестве кого?

– Императрицы, конечно, – отвечаю, как само собой разумеющееся.

Зря Олав налил ещё один стакан молока и решил отпить. Такого грандиозного фонтана мне видеть ещё не доводилось. Итог, еда испорчена.

– Ты серьёзно? – откашлявшись, наконец выдавливает из себя парень, – просто киваю и отодвигаюсь от стола, – Это же сколько Роши тебе ему придётся влить?

– Ни сколько, – пожимают плечами и жестом останавливаю спешащих на приборку слуг. Лишние уши нам не нужны, – Он для других.

– Я попал в рабство к ненормальной, – в голосе Олава появились нотки раздражения. Это было заметно и в его движениях, когда он взял салфетку и резкими движениями стал оттирать брюки от пятен, – А как же твоё обещание? Моё дальнейшее обучение? Проживание в этом доме на правах хозяина?

– А может рабом во дворец? – подмигиваю, но не найдя отклика на шутку, успокаиваю, – Все останется в силе. Тебе же лучше будет если я свалю. Может быть даже за отведенные тебе тридцать лет рабства ничего не прикажу. Слетят оковы, а имущество при тебе. Зачем оно мне при целой то Империи? – выдерживаю паузу, – Ну что, осуществим план?

Моё мнение таково, что если хочешь, чтобы твои приказы выполнялись в точности и беспрекословно, то человеку, даже зависящему от тебя рабу, мало приказать, его надо заинтересовать. Да и пользы от того, что замечательные маги, мастера своего дела, будут тенью ходить за тобой и выполнять приказы, особенно на подобие таких как: «принеси, унеси, прибери, подмети». Для этого есть слуги, которым платится жалование и которых если, что-либо не понравилось, можно просто уволить, а не заниматься продажей. Многое теряют здешние рабовладельцы, но это, как говорится, не моё дело. Я же не хочу даже афишировать, своё благосостояние. Как же мне в этом смысле нравятся айсберги. С виду маленькая, неприметная льдинка, задень краем корабля и развалится, а на сам же дела, её подводная мощь такова, что не каждый ледокол выдержит. Я хочу стать такой.

Растуса и Скрема я заинтересовала возможностью остаться в семье и на рабочем месте, продолжать делать карьеру, Олава возможностью дальше учится и получить диплом. Так же, что не мало, поклялась, что не трону половину его имущества. Оставался Агвид, а он моя не малая опора, возможно даже единственная ниточка к магии, а вместе с ней к Императору.

Несильно тяну за связующие нити Скрема и Растуса. Удивительно, как я разбираюсь, какая из них к кому? Дополнительный вопрос к списку имеющихся. На что не ответит Олав, ответит Агвид, но его пока рано звать.

Растус и Скрем пришли в своих истинных обличиях.

– Мы посчитали, что появление следователей привлечёт излишний интерес, – объяснился Растус, – Я правильно понял, вам это не нужно?

– Правильно, – присаживаюсь в кресло сама и жестом приглашаю присесть мужчин. Они немного помялись, но увидев мой недовольный взгляд, приняли приглашение. Только когда мужчины удобно устроились продолжаю, – У меня к вам дело. Надо найти одного раба. Знаю только, что зовут его Герд Вестер и трудится он в шахте. Не перепутайте со лже Гердем. Ваш судья имеет привычку менять имена рабам. Наш Герд, брат Агвида и раз он решился на обмен значит прошло десять лет со дня рабства брата.