– Жду завтра, у меня. Только ты и он, – громче обычного проговорил отец, кивнув в сторону Хорхе. Я дернулась, пытаясь выпутаться из стальной хватки мужчины, но он только сильнее прижал к себе. – И Луиза идет со мной.

– Нет, птичка все еще гарантия безопасности, – покачал головой Тайфун, растянув губы в хищной усмешке. – Она приедет завтра вместе со мной. И никто ее не тронет. – уже более серьезно заметил мужчина, задрав подбородок так высоко, что на долю секунды мне показалось, что отец не сдержится. Видимо, так показалось и Хорхе, потому что ощущение, впивающегося в кожу на виске, металла стало сильнее.

– Идет, – сквозь зубы выдал отец, а на меня будто вылили ведро ледяной воды.

– Удивилась, птичка? – Тайфун с хищной улыбкой развернулся в мою сторону, складывая руки в карманы брюк. Возможно, если бы я не прогуливала тренировки по боксу, то пистолет Хорхе мог бы оказаться в моих руках, а пуля из него вошла бы прямо в лоб Гонсалеса. Но я лишь усмехнулась, качнув головой.

– Чего ты ожидал? Семейных разборок? Ты получишь их только на моей могиле. Или я расскажу о них на твоей, – Хорхе хмыкнул в непозволительной близости от моего уха, заставляя скривиться от отвращения.

– Не груби, Луиза, – влез отец, затем снова вернул внимание к Тайфуну, – Если хоть волос упадет с ее головы, твоя будет висеть на пике перед балконом ее комнаты. – не знаю, от чего было противнее – от его притворной заботы, от вида, что это не было его планом или от все еще прижимающегося ко мне мужчине. Не сказать, что он не симпатичный, но с ним бы в одной постели я точно не захотела бы оказаться.

– Я знаю, что такое месть главы семьи, – в голосе Тайфуна прорезались какие-то стальные, жуткие нотки, будто он действительно знал, о чем говорил. Я же видела такую месть всего однажды, и это поистине зверское и ужасное зрелище. Даже для меня привыкшей к жестокости.

Отец на это лишь кивнул, а я снова почувствовала себя обделенной информацией. Какого черта от меня все еще что-то скрывалось? Какого черта все от меня что-то хотели? Какого черта им всем было нужно? Почему каждый использовал меня в своих целях, но никто, мать их, не признавался? Но вместо того, чтобы закидывать их вопросами, поддаваться панике, мой подбородок был вздернут, а взгляд холоден. Ни одной эмоции, ни единой крупицы страха. Пошли все нахрен. Я выгрызу ответы из глотки Гонсалеса, если мне это потребуется. Вот только быть разменной монетой мне не нравилось.

Хватка заметно ослабла, я встала ровно, по ногам пролилась усталость от долгого хождения на каблуках. Все-таки на похищение и шантаж туфли за несколько сотен баксов рассчитаны не были.

Хорхе подвел меня к отцу, который тут же вперил в меня серьезный, изучающий взгляд, пробегаясь по лицу, открытым плечам, одежде.

– Тебя не тронули? – спросил мужчина, чем вызвал нервный смешок Гонсалеса. Интересно, если бы сейчас прозвучало «да» что-то бы изменилось?

– Ты же видишь, что у них целые пальцы, – выдала я, вспоминая, что это не совсем правда. И это приносило нереальное удовольствие. Надежда на то, что Гонсалесу было хоть немного больно, наполняла душу настоящей радостью. И, кажется, он понял, что я имела ввиду, потому как тихо хмыкнул, отведя взгляд в сторону.

– Всего одна ночь, Луиза, – проговорил отец, то ли уговаривая себя, то ли успокаивая меня. Да уж, одна ночь в доме врага. В доме человека, который похитил меня и… осознание прошибло неожиданно, словно все это время я не позволяла себе об этом думать. Но теперь, в относительной безопасности, все это нахлынуло целый водопадом, уносящим меня бурным потоком на самое дно, забитое острыми камнями.