Вскоре они перебрались к себе, а Оруунэ стала приходить по утрам и уходить домой поздно вечером. В один из дней она пришла взволнованная и радостная.

- Собирайся. Прошло три дня, как Намыына родила!

Сначала я не сообразила, зачем и куда я должна собираться. Чай, не патронажная сестра. Потом, хорошо, сообразила. Вернее, вспомнила: на третий день после счастливого события все женщины стойбища собираются в юрте роженицы и провожают богиню Айыысыт. И это представляло из себя целый аттракцион. Я не помнила деталей, но подумала, что, наверное, это должно быть интересно. Поэтому охотно согласилась, и мы пошли, предупредив Уайбана. Мужчины в этом действе участия не принимали.

Согласно обычаю, в балагане около места, где происходили роды, уже установили остов шалаша, который покрывали кусочками бересты. Заранее вырезанные фигурки коня, лося и собаки стояли возле модели шалаша. А также деревянная миска с кашей и ковш.

Женщины и девушки, включая нас, уселись в круг. Лица у присутствующих были крайне торжественны. Я заметила уже знакомых мне: Тэбию, Моттону и Кюнней. Сырзу, которая сразу уставилась на меня. Я так и чувствовала её глаза-буравчики на себе, как будто противные мухи, которых я не могла согнать.

Но я решила не обращать на неё внимания, мне хотелось погрузиться в обряд.

Развели костёр. Мать ребёнка Намыына, взяв маленький лук, стала стрелять из него в животных, фигурки затем складывались в ямку.

Повивальная бабка, которая была не такая уж и бабка, относительно молодая женщина в высокой шапке и шубе, трижды зачерпывала кашу и выливала в огонь. При этом она произносила благопожелание Айыысыт.

После этого все мы, сидящие вокруг, должны были намазать ладони маслом и, как бы вычерпывая пламя костра, обмазывали себе лица и восклицали: «Радость, счастье!».

А затем нужно было смеяться, выражая радость по случаю рождения ребёнка. К тому моменту мне невольно стало так смешно, что хохотала я вполне искренне, сидя в кругу этих женщин, обмазанная маслом, как блинчик. На какое-то короткое время мне удалось забыть, что ждёт их всех, если я не предупрежу. Но кто мне поверит, если я скажу: очень скоро большой пожар уничтожит всю деревню? Захотят ли они поверить, учитывая, что нужно будет бросить обжитые дома? Они ведь не были кочевниками…

Повитуха благосклонно покивала головой, выражая удовлетворение.

- Правильно всё сделали. Всё будет хорошо с ребёнком.

После небольшого угощения мы с Оруунэ засобирались по домам. Но тут меня перехватила Сырза.

- Что? Загордилась? Ходишь мимо дома и носом в нашу сторону не ведёшь. Хоть бы зашла, детям гостинцев принесла.

Ну вот, приехали. Дети - это, наверное, мои сводные братья или сёстры? Интересно, их много, они маленькие? Если нести гостинцы, то чего и сколько? Сырзе удалось меня озадачить. Надо же, один раз мимо прошла по стойбищу - и то она меня узрела.

- Да дел было много, - ответила я немного растерянно.

- Могла бы и мне прийти помочь, - не унималась противная женщина.

Оруунэ фыркнула и потянула меня к выходу за рукав, за что я была ей очень благодарна.

- Наверное, и правда надо зайти, - полувопросительно сказала я Оруунэ.

Та скривила личико, но согласилась.

- А хочешь, я с тобой пойду? Меньше тебя грызть будет, она как моя хотун точь-в-точь.

Я с радостью ухватилась за это предложение.

- Ты просто меня спасёшь!

Оруунэ засмеялась совсем по-детски. Лицо блестело от масла.

- Вот и хорошо, а то всё ты да ты.

На том и порешили.

Дома, приготовив еду, мы сели за рукоделие. Я втянулась в вышивание: процесс был медитативным, очень успокаивал.