- Что с Вами произошло? – наконец смогла выдавить из себя Марисоль, на что незнакомка, резко дёрнувшись, обвила её запястье холодными, как ледышки, пальцами, и непозволительно близко приблизилась к ней, губами к уху, чтобы прошептать столь же холодным, как и руки, голосом: «Помоги» …

Марисоль дёрнулась, просыпаясь, больно ударившись головой о стекло автобуса – и как она была благодарна сейчас за эту боль! Это сон, просто сон! Ей всё же удалось заснуть, а недавно пережитый кошмар этим воспользовался.

На всякий случай покосилась на соседнее сидение: его занимал пожилой грузный мужчина в очках, дремавший и покачивающийся в такт качки автобуса. Это успокаивало…

За окном смеркалось. Силуэты, скользившие за окном, теряли свой вид, превращаясь в нечто тёмное, размытое, представлявшее собой единую массу. Ещё немного, и она прибудет на место.

Чёрт бы побрал Мари с её пьяными выходками!

Удар!

Что-то ударилось в окно, прямо рядом с ней! Марисоль испуганно отпрянула, но быстро взяла себя в руки. Это просто птица. Она видела, как та взмыла вверх, тёмным силуэтом поднявшись в воздух и что-то прокричав на своё птичьем.

Люди, сидящие в салоне, быстро о ней забыли. А Марисоль всё не могла никак успокоиться, ведь в том крике, крике ударившейся о стекло птицы, ей слышалось одно только слово: «Помоги!».

И это было просто невыносимо.

7. Глава 6. Замок

Мари не знала, как выглядела смерть. Она никогда не задумывалась об этом, ибо была молода и собиралась жить ещё долго и счастливо. Девушка была слишком легкомысленной, чтобы заглядывать настолько далеко, и слишком беспечной, чтобы думать, что нечто подобное может когда-либо случится с ней.

Да, несчастные случаи ей иногда приходилось наблюдать в своей жизни. Сейчас она вспоминала о них по обрывкам своей памяти, заметках в газетах, постам в интернете. Каждый раз Мари ужасалась чудовищной несправедливости, что иногда случалась с молодыми людьми или даже детьми, но тут же забывала о том – её память была очень гибкой, и не хотела лишний раз ранить свою хозяйку, привыкшую наслаждаться жизнью, а не пожинать её не самые лучшие дары.

Мари была попросту ребёнком, большим, давно подросшим, но ребёнком. И в конце концов ей это аукнулось таким вот ужасным образом.

Тело её будто вросло в песок и закоченело, рук и ног она не чувствовала, разве что, очень слабо, холод парализовал её всю. Она лежала на боку, не в силах пошевелиться, а волны то накатывали на её почти безжизненное тело, набегали на лицо, и тут же возвращались назад.

Мари почти смирилась, даже горечь скорой утраты своей жизни перестала её почти волновать. Иногда она впадала в беспамятство, и это были самые лучшие минуты, проведённые ей здесь, в неизвестном ей месте.

А, может быть, она уже умерла, и таким образом Господь наказал её, отправив в ад? Возможно, это было правдой, и ад был вовсе не пеклом, не раскалённым чистилищем, а песчаным берегом, продуваемым ледяным ветром северного края. Она заслужила. Да! Она заслужила…

Сколько времени прошло, девушка знать не могла. Она не пыталась бороться, не пыталась подняться. Она просто ждала…

Когда стемнело и на небе разноцветным стеклярусом высыпали звёзды, стало совсем легко. Словно тело её внезапно стало лёгким, совсем невесомым. Она поплыла по воздуху, и только тяжесть её свешиваемых, свободно колыхавшихся, рук и ног, головы, подсказывало девушке о том, что душа её всё ещё томится в этом слабом, измученном теле.

Чьё-то тяжёлое дыхание, прерываемое едва слышимым хрипом, размеренный такт тяжёлых шагов, подсказали Мари, что кто-то несёт её на руках. Она не могла открыть глаз, не могла хоть что-то спросить, потому что была не в состоянии, но почувствовала, что стало гораздо теплее. Эти крепкие руки, что держали её, жёсткий торс, стали таким желанным источником тепла, что она уже была готова находиться в них вечно.