– Секретаршей?! Не смеши, ты даже чай сама заварить не можешь!

– Научусь! – вспыхнула я. – Год поработаю, потом пересдам экзамен и уеду на практику.

– Кайли, тебе ведь тогда будет двадцать четыре! Когда же ты планируешь выходить замуж? – ужаснулась мама.

– После практики. И вообще, мы не пещерные люди, многие сейчас женятся после двадцати пяти.

– О боги! – Мама с ужасом прижала ладони к щекам. – Это слишком поздно! Как мы с отцом подберем тебе подходящую партию?

– Никак. Я сама найду себе мужа. Как ты в свое время, мама. Вы ведь с отцом поженились по любви! Почему я не могу так же? Почему деньги и статус вскружили вам голову?

Мама невнятно пробормотала:

– Не сравнивай. Мы были бедны и…

– Вольны выбирать. А я, значит, будучи вашей наследницей, выбирать не могу?

Она опустила взгляд.

– Как же так получилось, что статус и деньги сделали меня узницей ваших амбиций? – продолжала напирать я, переводя взгляд с мамы на отца.

– Все, что мы делаем, ради твоего блага! – возмутился он.

– Нет, вы делаете это для себя! – Я вскочила с дивана. – Ты хочешь, чтобы в будущем дело всей твоей жизни осталось в семье. А мама жаждет войти в высший свет через родственников Руфуса. И никого, никого не интересует, чего хочу я!

– Этот разговор бессмысленен. Можешь хотеть чего угодно, но пока ты живешь в этом доме, будешь делать то, что мы говорим.

Отец вышел из гостиной, давая понять, что последнее слово остается за ним. Я с укором посмотрела на маму.

– Не надо делать такое лицо, Кайли, – она нервно повела плечами. – Можно подумать, мы с отцом изверги! Нашли жениха из приличной семьи, хотим добиться чего-то большего прежде всего для тебя и твоих будущих детей.

– Я не говорила, что вы изверги, – покачала головой и попыталась успокоиться.

Мама – вот ключик к папе. Она могла бы его переубедить. Тем более, судя по тому, как она оправдывается, мне удалось до нее достучаться.

– Мамочка, – я подсела к ней и взяла за руку, – пожалуйста, вспомни себя в двадцать лет. Неужели все, о чем ты тогда мечтала, – это замужество?

– Милая моя, в двадцать у меня не всегда была еда на столе. Жизнь в достатке и крепкая семья – вот величайшее благословение богов для женщины. Ты сама скоро поймешь, – мама коснулась моей щеки.

– И все же… Ты считаешь такую жизнь полной?

В глазах мамы мелькнуло нечто, что я не смогла разобрать. Она молчала, словно не решалась что-то сказать.

– Ну хорошо, – я попыталась зайти с другой стороны. – Представь: завтра я выйду замуж и перееду в свой собственный дом. Что ты будешь делать? Ездить на светские рауты? Хорошо, отведем на них два, максимум три дня в неделю. А в остальное время?

– Буду навещать тебя, милая, – она улыбнулась.

– Мама, подавляющее большинство дней, пока отец пропадает в суде, чем ты будешь заниматься в этом прекрасном, большом, но таком пустом доме?

Она перестала улыбаться. Лицо приняло отстраненный вид. Даже грустный. Кажется, я попала в точку. Уверена, мама не раз задумывалась о дне, когда я покину отчий дом. И вот он почти настал.

– Раньше мне нравилось рисовать, – вспомнила она.

– Так это замечательно! В нашем парке каждое воскресенье собираются художники на пленэр.

– Боюсь, поздновато на пятом десятке возвращаться к искусству. – Она гордо подняла подбородок и со всем достоинством заявила: – Я не жалею, что выбрала вместо рисования семью.

– В том-то и дело, мама. Не знаю, как было двадцать лет назад, но сейчас не нужно выбирать что-то одно. Я могу и работать, и завести семью, а когда дети вырастут, помимо прекрасного дома, у меня будет еще и любимое дело.