Остановившись на узком крыльце, тянувшемся вдоль фасада дома, Роберт вглядывался в темноту и вслушивался в отдаленные хриплые голоса, доносившиеся, без сомнения, из таверн, примыкавших к порту. Потом, повернувшись спиной к гавани, он поднял глаза в сторону притихших к этому часу улиц, которые поднимались вверх по склону Тауэр-Хилл.

Там стояла тишина.

– Настало время изучить местность. – Усмехнувшись, он взглянул на своих людей и кивнул в сторону притихших кварталов: – Давайте-ка прогуляемся. – В этот ночной час они могли дойти до самого форта Торнтон, а потом вернуться и по Уотер-стрит пройти через самое сердце торгового квартала.

Они спустились с крыльца и, быстро пройдя по своему переулку, вышли на улицу, ведущую в сторону Уотер-стрит. Потом пересекли главную артерию поселения и стали подниматься вверх по тихим жилым улицам, слабо освещенным тусклыми огнями фонарей.

Они вышли не для того, чтобы подышать воздухом. Каждый внимательно вглядывался в окружающие улицы, делая в уме какие-то пометки и время от времени бросая взгляд вниз на поселение и лежавшую за ним гавань.

Роберт шагал впереди всех, спрятав руки в карманы.

– Порт мы оставим напоследок.

Именно там таилась самая большая опасность для него и его людей – опасность быть узнанными. Но к тому времени все, кто еще достаточно трезв, чтобы доверять собственным глазам, разойдутся по своим хибарам, а те, кто останется, не будут представлять реальной угрозы.

Когда они добрались до форта и примыкавшим к деревянному забору караульным помещениям, все четверо ушли в тень, стараясь не попасть в поле зрения часовых, стоявших на освещенной факелами площадке перед воротами.

– Одному Господу известно, как они надеются кого-нибудь увидеть, когда сами стоят на свету, – буркнул Коулман.

– Ну да, они увидят, – отозвался Фуллер. – Как раз в тот момент, когда будет уже поздно.

Роберт усмехнулся в ответ на их язвительные замечания. Даже несмотря на то, что его люди не служили на флоте, они с презрением моряков смотрели на тех, кто служит на земле.

Спускаясь с холма, Роберт с удовлетворением отметил, что день прошел не зря. К тому времени, когда они вернутся в свои постели, у них уже будет четкое представление о поселении, чтобы действовать дальше.

Достаточное, чтобы уже завтра заняться собственно расследованием.

Постоялый двор был вполне надежным убежищем. Церковь Ундото и таверна, куда любил заходить старый моряк Сэмпсон, располагались чуть дальше за холмом, и им не составляло никакого труда дойти туда с постоялого двора.

Трущобы, где жила жрица Лашория, находилась в том же направлении, но дальше от центра поселения.

Сейчас, когда они неторопливо шли по Уотер-стрит, подмечая по пути расположение магазинов и контор, Роберт перебирал в уме тех, кто мог бы ему помочь: Лашория, Сэмпсон и Бабингтон. Из этих троих Бабингтон был последним, к кому бы он обратился. Он знал Бабингтона лучше, чем Деклан, их пути пересекались несколько раз. Бабингтон был тертый калач, и его проницательность представляла тем большую опасность, что скрывалась под внешней мягкостью. Этим он походил на самого Роберта. По мнению Роберта, Бабингтон оказался недооценен своей собственной семьей. Он пропадал здесь зря, в основном играя роль няньки при Маколее, который, как известно, не нуждался и не принял бы ничьей помощи.

Возможно, Бабингтон мог стать ценным союзником, но попытка его привлечь, не зная его личных пристрастий, могла оказаться большой ошибкой. Роберт не собирался открывать ему никаких подробностей, относящихся к своей миссии, таких как предположение, что исчезновение людей связано с разработкой алмазных копей, пока Бабингтон сам не расскажет ему о своих связях и интересах в этом регионе.